Предлагаю в этой теме выкладывать важные тексты, связанные с метафизикой, а также собственные исследования по этому поводу. Только давайте сразу оговоримся, что речь идет не о той метафизике, о которой говорят философы, и невозможность которой якобы показал Кант. В данной теме будет вестись речь о том Высшем, учение о котором преподается в архаических доктринах и в более современном эзотеризме. Блаватская пишет в Прологе к ТД, что любая древняя философия - заслуживающая такого названия - может быть рассмотрена через призму эзотерических учений и, в общем, сведена к этим учениям (во всяком случае, то ценное, что в ней есть). Поэтому я начну с того, что выложу весь Пролог к ТД, а потом некоторые размышления, а также выдержки из параллельных источников. В общем, начальная проблема может быть обозначена, как учение об Абсолютном и трех Логосах, а также место этого учения в иных доктринах - в процессе же развития темы могут появляться новые вопросы и проблемы.

А.Дугин "Пути Абсолюта", гл. II

Рассмотрим общую структуру бытия и бытийных планов в соответствии с метафизической доктриной. Для этой цели воспользуемся индуистской терминологией, наиболее богатой в отношении детально разработанных метафизических концепций(3), хотя следует подчеркнуть, что и в других традициях существуют аналогичные представления, на которые по мере необходимости мы будем ссылаться. Метафизика, по большому счету, не может быть ни христианской, ни индуистской, ни китайской, ни исламской, ни какой-либо другой: существуют лишь разные способы изложения единой метафизики, свойственные той или иной исторической традиции, причем в некоторых из этих традиций одни аспекты разработаны более подробно, а другие менее. Поэтому подчас следует искать в других традициях то, что отсутствует в данной, тем более что, если внимательнее приглядеться и к самой этой традиции, мы обязательно найдем и в ней недостающий элемент, быть может, слишком завуалированный или попросту забытый некоторое время назад. Такое положение дел относится, однако, только к описательной стороне метафизики, с которой имеют дело эти исторические религиозные (или нерелигиозные) традиции. В вопросе оценки тех или иных областей метафизики, их аксиологической окрашенности все обстоит гораздо сложнее, и разногласия между различными историческими традициями имеют подчас очень глубокое основание(4).

Итак, общая картина всех основных элементов метафизики такова:

Первым метафизическим принципом является совершенно иное, невыразимое, абсолютно потустороннее, непознаваемое, отсутствующее. Этот первопринцип, чисто трансцендентное, индуизм называет “брахма ниргуна” (“бескачественный абсолют”), а еврейская каббала —“эн-соф”. Во всех традициях этот метафизический уровень связан с отрицанием, все его имена сопряжены с обязательным преодолением, уничтожением того, что содержится в позитивной части высказывания. Этот трансцендентно-апофатический подход, который, как мы увидим далее, характерен и не только для первопринципа, тем не менее именно здесь является совершенно радикальным, т.к. здесь и только здесь утверждается совершенная невозможность перевести непознаваемое в какую бы то ни было (пусть даже парадоксальную) познаваемую величину. Как бы далеко мы ни отодвигали пределы вселенского ведения — первопринцип всегда остается за чертой, одинаковым образом не присутствуя ни в самом большом, ни в самом малом. Абсолютно потустороннее всегда выступает как недостижимое и нереализуемое, тогда как другие метафизические планы, хотя и самых высоких порядков, всегда заключают в себе возможность быть реализованными, даже в том случае, если по отношению к другим, более низким, уровням они и выступают как относительно апофатические принципы.

Абсолютно потустороннее — это преодоление преодоления, это всепокрывающая и ничему не тождественная категория, из которой (негативным образом) возникает все(5), и в которой исчезает все, без того, чтобы хотя бы в малейшей степени ее затронуть. Это — начало начал, никогда и ни при каких обстоятельствах не могущее быть определенным, т.е. ограниченным чем бы то ни было. Этот уровень не может быть назван “абсолютным бытием”, “абсолютной идеей”, “абсолютной реальностью”, “абсолютной возможностью” и т.д. Он есть “абсолютное” без добавления какого бы то ни было понятия, поскольку это вообще не бытие, не идея, не реальность, не возможность, не нечто, но и не ничто. Согласно брахманической формуле, этот уровень определяется “нети-нети”, т.е. “ни то, ни то”, будучи запредельным по отношению ко всем видам двойственности, даже по отношению к высшей метафизической двойственности (превышающей, в свою очередь, само единство!) бытия и небытия. Поэтому индуисты говорят о том, что “брахма ниргуна” не есть “ни сат, ни асат”, т.е. “ни сущий и ни несущий”, ни бытие и ни небытие, но — принцип адвайты, недвойственности(6), отнюдь не совпадающей, тем не менее, с единством бытия (сат).

Можно сказать, что этот высший модус метафизики является “мета-метафизикой”(7), уровнем, на котором не только не может вестись речь о становлении (как о частном аспекте бытия), но и о самом бытии, и даже небытии. Хотя точнее всего его характеризует понятие “трансцендентное”, “запредельное”, т.к. предел может быть и там, где нет никакой физики, и само отрицаемое в этом названии может быть отнесено ко всему вообще, что поддается какой бы то ни было визуализации — и в том числе метафизической. “Брахма ниргуна” в отличие от метафизики в целом не может быть назван “отрицанием отрицания”, так как в нем нет никакой, даже обратной, корреляции ни с одним из метафизических уровней — все эти уровни не отрицают и не утверждают “брахма ниргуна”, они просто не имеют с ним никакой общей меры. И тем не менее, будучи совершенно апофатическим, именно этот принцип является основой всех вещей, без которой просто ничего не могло бы быть, и только благодаря которой то, что есть, есть. Собственно говоря, именно “иное” вызывает возникновение всей метафизики как методологии преодоления “этого”, хотя само “иное” и остается за пределом всего процесса. Без этого принципа сама метафизика была бы иллюзией и не имела бы никакой трансцендентной ориентации, придающей всем вещам вектор иерархического стремления к горизонту абсолютного.

Но метафизика не является однородной — у нее есть символические “верх” и “низ”. “Верх” метафизики состоит в утверждении трансцендентности абсолюта, т.е. в положении начала всегда заведомо “выше” того, что возможно визуализировать. И именно через это признание, через эту ориентацию на самопреодоление, метафизика почитает трансцендентный принцип, создавая свою логическую структуру таким образом, что достоинство всего внутриметафизического содержания оценивается именно в соответствии со степенью нацеленности на самопреодоление, логически означающей признание данным уровнем своей несамодостаточности.

Именно благодаря такой специфике всей метафизики мы можем судить о наивысшем начале — об ином(8) . Только через заявление интегральной метафизики о своей недостаточности чисто трансцендентное дает о себе знать существам всех метафизических планов. И именно с такого заявления начинается наиболее полное изложение метафизических данных в Традиции: “Есть нечто — выше высокого”. В исмаилитском гнозисе есть великолепный пример глубиннейшего высказывания метафизики о самой себе и о тайне своего происхождения. Согласно комментариям одного исмаилитского автора, арабское слово “улханийя” (“ulhaniya” — “божество”) следует толковать как “ал-ханнийя” (“al-hanniya”), т.е. “печаль”, так как “сущность божественности — в печали относительно своей полноты”(9).

Принцип “иного” утверждается прежде небытия, не совпадает с ним(10). Но чтобы лучше понять эту тончайшую метафизическую грань, необходимо обратиться к бытию.

Следующим принципиальным уровнем метафизики, который может быть назван “катафатическим” по отношению к первому уровню абсолютного апофатизма, является “чистое бытие” или “сaт” в индуизме, иначе называемое “брахма сагуна” или “брахма, наделенный качествами”. Этот принцип также называется “ишварой” — “господином”, “господом”(11). Именно он чаще всего именуется “богом” в традициях, имеющих характер религии.

Чистое бытие или принцип бытия есть, собственно, центр метафизики, явный метафизический лик того, кто в сути своей скрыт за пределом. Исходя из понимания “брахма ниргуна” как чистой трансцендентности”, “брахма сагуна” есть не что иное, как явное выражение метафизической печали по иному, наиболее сконцентрированное и наиболее интенсивное, как знак, указующий по ту сторону.

Чистое бытие символизируется числом 1, так как именно оно лежит в основе всего того, что есть относительным образом, — уже не так, как чисто трансцендентное, не негативно, но вполне различимо, хотя и только в рамках метафизического видения. Чистое бытие как единица есть начало и позитивный исток всего наличествующего. Однако оно выступает как совершенный абсолют только для более низких метафизических уровней. Само оно ограничено, хотя и не так, как все остальные вещи. Его ограничение состоит не в наличии чего-то другого наряду с ним, но в отсутствии этого другого. “Бытие есть бытие” (“эхей ашер эхей” — согласно библейской формуле из откровения Моисею на горе Синай(12)), но оно не есть небытие. Эта негативная ограниченность может быть выражена при введении символа метафизического ноля или небытия, согласно китайской традиции. Единица ограничена нолем, и хотя эта двойственность является особой — один из членов диады выражен чистым отрицанием, — она, тем не менее, принадлежит к уровню, радикально отличному от чистой трансцендентности. Именно поэтому индуизм говорит о недвойственности, а не о единстве. Не-единством является уже пара “бытие-небытие”. Чтобы подчеркнуть истинно трансцендентный характер иного, индуизм отрицает в имени неназываемого именно эту пару, а не единство (бытие=бытие). Итак, чистое бытие (позитивный абсолют) ограничено небытием, метафизическим нолем.

Здесь следует заметить, что небытие это никоим образом еще не сам первопринцип, не “брахма ниргуна”, о котором ясно говорится, что он, не будучи “сат” (бытием), не есть, однако, и “а-сат” (“небытие”). Небытие, ограничивая бытие и являясь метафизически первичным по отношению к нему (можно представить себе отсутствие бытия, но невозможно представить отсутствие небытия), тем не менее все-таки коррелировано именно с ним, как вся метафизика коррелирована с физикой. Небытие является отрицанием только чистого бытия, что, несмотря на свою абсолютность в рамках обычной метафизики (т.е. не “мета-метафизики”), не совпадает с истинно трансцендентным, так как истинно трансцендентное вообще ни с чем не коррелируется. Поэтому небытие есть, скорее, обратная сторона чистого бытия, превышающая это чистое бытие, но все же ограниченная им, хотя бы в том, что это — небытие, а не бытие.

Небытие есть промежуточная инстанция между чистым бытием и чисто трансцендентным, и как таковое оно лежит на границе между метафизикой и мета-метафизикой. Небытие часто символизируется бездной или тьмой-вверху, в то время как нереальный абсолют не может быть принципиально символизирован вообще ничем. Символ бездны точно определяет специфику принципа небытия, который воплощает в себе метафизическое расстояние, отделяющее чистое бытие от иного, то есть описывает бездонность печали бытия.

Более низким уровнем после чистого бытия является чистая субстанция или универсальная природа, начало вселенского становления.

Если чистое бытие, центр метафизики, имеет своим символом единицу, то символ субстанции, называемой в индуизме “пракрити”, “пред-тварная” — это два. Чистое бытие и чистая субстанция — это сугубо внутриметафизическая двойственность, в то время как двойственность чистого бытия и небытия несколько выпадает за предел метафизики, поскольку небытие имеет характер промежуточный между трансцендентным и чистым бытием. Иными словами, эта вторая диада не является диадой вполне, так как один из ее членов есть чистое отрицание другого. В случае пракрити двойственность уже вполне нормальна, так как и первый и второй член вполне позитивны, с метафизической и даже с онтологической точек зрения, так как здесь речь идет о делении внутри бытия, то есть в рамках онтологии. В сущности, онтология начинается на втором названном нами уровне, и далее метафизическая точка зрения действительно совпадает с онтологической, но все-таки метафизика всегда охватывает несравненно больший объем визуализации, так как даже при рассмотрении онтологических уровней метафизика отдает себе отчет в трансцендентном измерении самого чистого бытия, в его “печали”, что невозможно для обычной онтологии, всегда числящей чистое бытие наивысшим началом.

Пракрити может быть названа принципом манифестации, универсального проявления. Чистое бытие, сат, будучи единством, не может быть проявлено, так как в нем нет расщепления на того, кто свидетельствует о факте проявления, и на сам этот факт. Оно — за пределом всякой онтологической двойственности. Чтобы проявление могло возникнуть, необходимо принципиальное деление этого чистого бытия на два начала. Собственно это и происходит, когда проявляется универсальная природа.

Чистое бытие, единица, символически распадается надвое. Причем это распадение или удвоение не является и не может являться количественным разделением целого на две части. Мы находимся здесь по ту сторону всякого количества, так как сами начала проявления никоим образом не могут быть проявлены. Расщепление чистого бытия, о котором здесь идет речь, это разделение того, чем это чистое бытие является, и того, чем это чистое бытие не является. Первое, называемое в индуизме “пуруша”(13) (“человек”, “мужчина”), внутренне тождественно самому чистому бытию, ишваре, но особенно в нем подчеркивается отношение чистого бытия к тому, что им не является. Вторым началом, не являющимся чистым бытием, как раз и выступает “пракрити”, “универсальная природа”, “великая женщина”(14). Заметим, что, если бы отрицание чистого бытия было сверхонтологическим, то мы имели бы дело с небытием, и соответственно, никакого проявления из взаимосвязи чистого бытия и небытия не возникло бы уже потому, что метафизический диалог разворачивался бы за пределом бытия. Значит, то, что является, с одной стороны, отрицанием “брахма сагуна” (“сат”), а с другой стороны, нетождественно небытию, должно быть особой внутрионтологической модальностью. Эта модальность, пракрити, так же, как и иное, определялась в индуизме “ни сат, ни асат”, то есть “ни бытие, ни небытие”, являясь как бы внутрибытийным отражением чистой трансцендентности, запредельной бытию. Иначе, пракрити называлась также “майей”, что не совсем точно соответствует понятию “иллюзия” (скорее этот санскритский термин следует переводить как “сила”, “способность”, “мощь”, “искусство”).

Пракрити есть внутрибытийное отрицание чистого бытия, и поэтому она не только служит вторым принципом, но и сама в себе двойственна. С одной стороны, она должна быть причастна к бытию, поскольку расположена внутри него. С другой стороны, она должна быть ориентирована против этого чистого бытия, коль скоро она является его отрицанием. Поэтому пракрити и рассматривается как корень проявления (манифестации), как мула-пракрити, “корневая природа”. Проявление в данном случае как раз и есть та форма существования бытия, которая является одновременно наилучшим способом его максимального сокрытия, вуалирования(15).

Если рассматривать само проявление как прямое следствие расщепления “чистого бытия” и логически необходимое происшествие, то оно полностью определяется онтологическим соотношением пуруши и пракрити, то есть тем, что в проявлении имеет отношение к чистому бытию (пуруша), и тем, что к чистому бытию отношения не имеет (пракрити). Итак, пракрити есть субстанциальный исток проявления, его плоть, его ткань, его база и основание.

Характерно, что некоторые индуистские школы йоги и школа санкхья вообще не учитывают в числе онтологических модальностей, эссенций (таттв)(16) чистое бытие и его лик, обращенный к пракрити, то есть собственно пурушу. Основным принципом проявления эти школы считают одну лишь пракрити, порождающую миры путем метафизического партеногенеза. В этом, по сути, нет никакого извращения метафизики, как это могло бы показаться с первого взгляда, так как пуруша никоим образом не является количественной субстанциальной составляющей проявления. В проявленном мире пуруши нет, поскольку этот мир является отрицанием чистого бытия, но одновременно в нем не может не быть чего-то подобного пуруше, что давало бы майе “право” на существование внутри бытия, а не вне его. Этим заместителем пуруши является “махат” или “буддхи”(17), первоинтеллект, первое творение пракрити, о котором речь пойдет ниже. Здесь же важно указать, что по отношению к проявлению, и даже по отношению к его субстанциальному принципу, чистое бытие в лице пуруши или активного начала онтогенеза выступает также апофатически, то есть как нечто трансцендентное, хотя и относительным образом, поскольку реализовать чистое бытие (в отличие от иного) в рамках метафизики принципиально возможно. В некотором смысле апофатична и сама пракрити, которая никогда не может быть визуализирована как нечто конкретное благодаря своей отрицательности, хотя на уровне начал и пуруша и пракрити визуализируемы вполне.

Пракрити называется в индуизме “тригунатита”, то есть “состоящая из трех гун (качеств)”. Эти гуны (качества) таковы: саттва (чисто бытийное), раджас (волнующееся, огненное) и тамас (пассивное, темное)(18). В этом своем аспекте пракрити воспроизводит на субстанциальном уровне тройственность, заложенную в самом чистом бытии, то есть тройственность сат-чит-ананда (бытие-сознание-красота), смысл которой мы разберем в другой главе. Как бы то ни было, эта тройственная структура природы до начала проявления находится в совершенном равновесии, а после отправного мгновения проявления гуны приходят в конфликтное состояние. Именно в этом смысле, кстати, следует понимать изречение Гераклита о том, что “вражда — это отец вещей”.

Следующим метафизическим уровнем является само проявленное, т.е. порождение пракрити от “деяния-недеяния” пуруши, отсутствующего в пределах субстанции и до проявления (в пракрити-принципе) и после проявления (в пракрити-вселенной). Проявленное в индуизме называется “трибхуваной” или “тройным миром”, по числу гун. Тройной мир или совокупность трех миров — это онтологическая структурализация пракрити по степени метафизического достоинства или, иными словами, по мере стремления к самопреодолению ее составляющих.

Высшей ступенью появления является “свар”(19), небо или сверхформальный мир, являющийся проявлением гуны саттва и, соответственно, максимально приближенный (насколько это возможно в рамках проявления) к пуруше или, точнее, символизирующий стремление майи к реставрации фундаментального онтологического единства с чистым бытием, сат, а значит — стремление к жертвенному уничтожению самого себя как чего-то отдельного и самотождественного. Свар — это мир чистого интеллекта, буддхи, который является заместителем пуруши в проявленном мире, символом “пассивной активности” принципа, по выражению даосской традиции. Брахманы уподобляют буддхи “лучу, зажегшемуся в черном океане пракрити от воздействия черного солнца пуруши”, актуализировавшему, переведя в действительное, все возможности проявления. Буддхи, пребывающий в небе (“свар”), сверхформален, поскольку именно он дает форму вещам, и как дающий форму сам таковой не имеет. Хотя Буддхи и символизируется, как правило, светом, сиянием, лучом, по отношению к низшим формальным мирам и он может выступать как апофатическая реальность, и поэтому индуистские доктрины уподобляют состояние слияния существа с первоинтеллектом (“буддхи”) “сну без сновидений”. Отсутствие формы в данном случае может быть достаточным основанием для того, чтобы этот принцип был непознаваемым для мира форм.

Мир форм объединяет в себе проявление двух других гун — раджаса и тамаса. Эти миры называются, соответственно, бхувас (атмосфера) и бхур (земля). Мир бхувас — это мир тонких форм, называемых в индуизме “сукшма шарира” (“тело наслаждения”) или “линга шарира” (“тело фаллоса”). Этот мир тонких форм в западной духовной традиции обычно именовался миром души, (психеи), в отличии от небесного мира духа, (пневмы), тождественного буддхи и его местопребыванию — свар. Мир тамаса, бхур, земля — это мир плотных форм, так называемых “стхула шарира” (дословно “плотное, грубое тело”). Оба этих мира образуют сферу становления в наиболее чистом виде, и иногда они именуются также “мирами жизни”. Именно в этих мирах осуществляется постоянный цикл рождений и смерти, и именно они представляют собой наиболее полно универсальную природу в ее проявленном состоянии, поскольку и в принципиальном состоянии и на уровне сверхформальной манифестации пракрити не способна до конца проявить свои отрицательные потенции в отношении чистого бытия, которые, тем не менее, и составляют смысл ее метафизического наличия. Два нижних мира — это миры физики (fusij) по преимуществу, и превосходство над этими сферами бытия составляет основу самой метафизики (мета-физики). Действительная метафизика начинается за пределом форм, на уровне первого интеллекта, равно как и истинная онтология, т.к. в мире форм не содержится практически никаких реальных принципов, если не считать того, что непосредственными принципами плотных и грубых тел являются тонкие формы. Но уровень телесного существования настолько мало интересует полноценное метафизическое сознание, что рассмотрение “тонких причин” телесных феноменов, “тонких сил”, как правило, всегда было крайне периферийной задачей Традиции и составляло предмет изучения некоторых второстепенных сакральных наук — таких, как магия(20).

И все же “тонкий мир”, бхувас, соотносимый с состоянием “сна со сновидениями” или “огненным состоянием” (теджаса), несмотря на то, что он как сфера жизненных потенций является довольно непрозрачной завесой майи, скрывающей чистое бытие (“лицо пуруши”), мог быть рассмотрен в метафизической перспективе как путь между последним, наиболее грубым уровнем проявления (где двойственность пракрити реализует максимум своего онтологического негатива через количественную множественность) и наиболее метафизическим уровнем проявления, свар (где субстанциальность сводится к минимуму, и который поэтому можно назвать миром качества и проявленного единства). В этом смысле, мир раджаса — это мир волнения, мир вибраций, мир волн, которые могут подняться до высоты духовных небес, но могут и низвергнуться в воронку грубой материи.

По сравнению с плотными формами, тонкие формы, в которых концентрируются витальные, жизненные энергии, имеют несопоставимо большие степени свободы. Но действительно метафизическим достоинством они начинают обладать только тогда, когда стремятся к радикальному самопреодолению, то есть к тому, чтобы перестать быть формами вообще, отождествившись (волевым образом) со сверхформальным интеллектом-буддхи. Эта метафизическая перспектива особенно подчеркивалась в религиозной идее живого бога, то есть такой уникальной тонкой формы, которая максимально концентрирует в себе все тонкие силы, ориентируемые к небесному, саттвическому уровню, к выходу за сферы жизни как таковой.

Однако в рамках тонкого мира атмосферы для принадлежащих к нему существ могли реализовываться и две другие возможности. Если волнение раджаса не принимало метафизического трансцендентного направления, то оно могло быть ориентировано на постоянное циклическое воспроизводство себя самого, хотя, естественно, постепенно тонкие волны не могли не угасать. Тут, однако, следует учесть тот факт, что тонкий мир обладает неопределенно большим диапазоном витальных возможностей, и, оставаясь на одном и том же метафизическом уровне, тонкая форма существа имеет перспективу продолжать циклические вибрации сколь угодно долго. Традиция называет такие формы “заблудшими”(21). С другой стороны, тонкие формы в виде особого исключения могут избрать перспективу и прямо отрицательную, то есть перспективу реализации чистого количества, чистого тамаса, и тогда эта “нигилистическая” душа устремляется к растворению в том мире, который христианские евангелия называют “тьмой кромешной” (“внешними сумерками”), то есть тьмой, находящейся на кромке, границе между тонким миром атмосферы и грубым минеральным миром (бхур). Эта тенденция более негативна, нежели проявление тонкой формы в форме плотной (то есть души в теле), так как на грани двух миров форм располагается как раз метафизический ад, то есть сфера чистого внутри-бытийного негатива, настолько отрицательного, что даже природная майя форм служит для него объектом “ненависти”, поскольку несет на себе слишком “много” метафизических признаков. В этом и только в этом случае мир форм может быть наделен относительно позитивной онтологической характеристикой, коль скоро эти формы по своему символическому (а не субстанциальному) значению указуют на интеллектуальный сверхформальный мир духа. Поэтому сфера “тьмы кромешной” может быть обоснованно названа и “подтелесной” реальностью, несмотря на то, что в онтологии ниже телесного уровня нет ничего. “Подтелесность” здесь означает собственно состояние метафизически низшее по сравнению с формами “плотных” тел, но по сути эта “подтелесность” совпадает с самой телесностью, взятой в ее субстанциальном аспекте. Мир “тьмы кромешной” — это нижний метафизический предел проявления, да и вообще всей онтологии. Именно здесь абсолютно исчерпывается всякая ориентация на преодоление, то есть вообще все метафизическое содержание бытия. Здесь чистое волнение раджаса сливается с чистой инерциальной неподвижностью тамаса, образуя негативный полюс всей имманентности, к которому тяготеет и стремится все то, что отказывается от метафизической ориентации, оживленной волей к трансцендентному.

Что же касается мира земли, мира плотных форм, то, хотя он и является проявлением гуны тамас и служит первым и ближайшим препятствием на пути к метафизической реализации существа, сама его структура, его форма форм, называемая в индуизме “вирадж” или “космический разум”, определяется единым космическим интеллектом, организующим это плотное бытие через посредство тонкой формы форм, через посредство живого бога. Поэтому в качестве символа из праха даже телесный мир может иметь свое закономерное место в комплексе метафизики, указуя каждой своей частицей на высшие сферы; и так — вплоть до самого абсолютно иного, хотя, конечно, во всей этой символической цепи, пронизывающей миры, никогда не следует забывать об обратности всякого символизирования и об абсолютной непознаваемости и апофатичности того начала, по которому “печалятся” все неисчислимые миры, вплоть до чистого бытия и даже до бездонного и разверзшегося, как черная пропасть, небытия.

Игорь, вся книга лежит вот тут.

В гл.III рассматривается ряд символических чисел и по поводу пракрити пишется следующее:

Quote

---

В индуизме число 3 соответствует буддхи, первому интеллекту, который в мире пракрити является заместителем чистого бытия, сат. Кроме того, само чистое бытие может быть представлено, в согласии с Ведантой, в виде триады: сат-чит-ананда, т.е. бытие-сознание-красота (о чем мы будем говорить подробнее в другой главе). Даже пракрити (2) затронута универсальной троичностью, т.к. для того, чтобы она могла быть, она должна иметь кроме своего онтологического негатива некоторый относительно позитивный характер, который как раз и заключается в том, что природа-пракрити является не “бескачественной”, но “трех-качественной” (“тригунатита” на санскрите), несущей в себе уже на уровне принципиального состояния три гуны — саттва, раджас и тамас. Итак, число 3 — это то, что находится по обе стороны от двойственности, и при этом последующее за двойственностью символически воспроизводит предшествующее двойственности. Все это дает право утверждать, что метафизически 3 подобно 1, создано “по образу и подобию” 1(одного).

---

Да, конечно, задавай. Я не считаю позицию Дугина безупречной (вообще, я пока такой позиции не знаю), но в целом его подход мне представляется интересным.

Хоть это и не связано с темой напрямую... _))
Но если предельно обобщить, то можно сказать, что Кант признавал невозможность метафизики (Вольфа и др. теолого-философов) из-за обусловленности человеческого сознания, а на ее место он ставил гносеологию, т.е. как бы отчасти метафизику, а отчасти суждения о том, чем он ограничена, определение границ познания. Метафизика же, о которой говорится в эзотеризме (впрочем, можно назвать ее и космологией), не сводится ни к проблемам познания (хотя отчасти это выражается в идее о том, что все эти вещи относятся к границам Солнечной Системы), ни к логическим категориям и размышлениям на базе формальной логики (именно к ним метафизика сводилась до Канта), но она имеет отношение вроде как к Откровению или, во всяком случае, претендует на это. С другой стороны, излагается она философскими терминами - и в этом ее порочность.

Очень сомневаюсь. Но если вы так считаете - то это ваше право. Впрочем, это вопрос для отдельной темы. Если хотите, то можете открыть

Sergey_Voody

---

Очень сомневаюсь. Но если вы так считаете - то это ваше право. Впрочем, это вопрос для отдельной темы. Если хотите, то можете открыть

---

Об этом Блаватская еще писала...тему открывать не буду, т.к. тема о метафизике, почему бы не обсудить метафизику Канта?! Но, можно и не обсуждать - если это лишнее...ладно, не буду Вам мешать...

> В гл.III рассматривается ряд символических чисел и по поводу пракрити пишется следующее:

Цитата:
> В индуизме число 3 соответствует буддхи ...

Может быть это и не очень вежливо, но по-моему все эти цитаты из Дугина — безграмотная чушь от начала и до конца.

Ziatz, не то что не вежливо, скорее - голословно. Было бы правильно с вашей стороны привести цитаты из Шанкары или исследователей Веданты, опровергающие это воззрение по поводу числа 3. Кстати говоря, в "Теологуменых арифметики" у Ямвлиха тройка мыслится тоже как символ "небесного" бытия. Я в процессе чтения - особенно, по поводу числе - обращался к некоторым неоплатоническим работам. И там находимы прямые параллели. Иногда даже - почти дословные (например, совпадение в Единице "возможности" и "действительности"). Но это легко объясняется именно терминологией, которая заимствуется Дугиным из западной философской традиции - аристотелизма, неоплатонизма и схоластики.

Sergey_Voody

---

"Познавший сущность стал выше печали"

---

Это точно...

И вот мой небольшой, (но оригинальный;) комментарий к «Прологу Тайной Доктрины» Е.П.Б.

«Архаический манускрипт – коллекция пальмовых листов, приведенных
особым, неизвестным науке, способом в состояние непроницаемости для
воды, огня и воздуха – лежит перед глазами пишущей эти строки.»

Слова «архаический манускрипт» не должны вводить в заблуждение<<1>>; да, и вообще - сам факт наличия таких древних, но хорошо сохранившихся предметов не должен удивлять. Кожа древних, египетских мумий во многих известных случаях сохраняет тонкий рисунок кожи,
хотя искусство бальзамирования вряд ли ставило именно эту, «узкую цель» в качестве главной: «сохранять рисунок кожи (фараонов и т.п.) во всех случаях». .. «А что же было бы, если бы оно, искусство древних египтян, себе такую цель поставило?», - может спросить читатель.
– А то и было бы , о чем мы уже прочли и сейчас продолжим читать у Елены Петровны!
Кроме того, это есть начало еще одного «маленького вектора» к сумме тех Доводов, что рассыпают в прах как уже известные, так и еще не прозвучавшие обвинений в нереальности, во лжи, в подделке - и т.д. и т.п.… В том числе и в нереальности того самого «Манускрипта», («Книги Дзен») с которого брала «свои» Станцы, если и не всю Доктрину мадам Е. П. Б…

«На первой странице изображен чистый, белый Диск на черном фоне. На
следующей странице тот же Диск, но с Точкою в центре. Первый, как
это известно изучающему оккультную науку, представляет Космос в
Вечности перед новым пробуждением еще дремлющей Энергии, эманации
Вселенной в последующих системах. Точка, в до сих пор незапятнанном
круге, – Пространство и Вечность в состоянии Пралайи – указывает на
зарю дифференциации. Эта Точка в Мировом Яйце есть Зародыш внутри
его, который разовьется во Вселенную, во все Сущее, в беспредельный,
периодический Космос; Зародыш, являющийся, периодически и
поочередно, то скрытым, то действенным».

См. о современной (и пока не афишируемой мною) трактовке «ллайа-точки» одной из глав
моего постинга «Бог или Закон».

«Единый Круг есть Божественное Единство, откуда все исходит и куда все
возвращается; его окружность – вынужденно относительный символ в силу
ограниченности человеческого ума – предпосылает отвлеченное,
вечно-непознаваемое ПРИСУТСТВИЕ, а его площадь Вселенскую Душу, хотя
оба они едины. Тем, что лишь площадь Диска белая, вся же окружающая
плоскость черная, ясно указывается, что этот план, как бы ни был он
еще тускл и туманен, является единственным, доступным человеку,
знанием. На этом плане начинаются проявления Манвантары, ибо в этой
ДУШЕ дремлет, во время Пралайи, Божественная Мысль , в которой
сокрыт план каждой грядущей Космогонии и Теогонии».

«Черная площадь» - «космологический предел», достигаемый в «цикле
необходимости», т.е. - это есть «предел достижений» слепой, инертной материи,
взятый как бы отдельно от «белого предела» или «белой площади». «Черный квадрат»
всегда будет больше «белого квадрата», поскольку «КПД Реального Разума» в отличие от
«КПД Вымышленного Бога» никогда не может превысить 100%-ов.

Превысить этот предел – выйти, так сказать, за «не преступи кольцо» всего Единого
Бытия – означало бы нечто большее, чем реально превратить реальный пантеизм, существующий в Природе в реальный же и абсолютный Ее панлогизм… Это «превысить» означало бы уметь совершенно - от «самого Начала» и до «самого Конца» - контролировать проявления любого, даже наималейшего хаоса, любой флуктуации в вечных пульсациях Едином Бытии – контролировать так, что все их (по)следствия до конца любого цикла (включая, конечно, и последствия в самом Большом Цикле, в его конце, середине...) …не называались и не были бы Хаосом (или хаосом), но волнялись бы "по воле контролирующих" как любюой другой познанный закон Природы... Ввобзе, К.Х. где-то предупреждал о том, что понятие Хаоса
практически невозможно (или что-то в этом роде - нетвремени искать) пытаться понять с ходу, да еще на тех (того времени) основания западной научной парадигмы...
Кроме этого, это «превысить» невозможно и по более банальной причине: второй, «белый квадрат» есть «вторичное следствие» от первого »черного квадрата»…
Если в середине «своей развертки»<<2>>, т.е. на пике своей «разумной жизни», на пике «активного бытия» этот «белый квадрат» имел площадь, скажем, условно говоря, в 1/2 частей или 50% от общей площади (т.е. от площади «черного квадрата»), то за миг до Махапралайи, за миг до того, как все активно-сущее уйдет в «небытие», сам этот огромный «белый квадрат» устремится к «Точке Сияющего Круга», в начале - стремительно, а концу - мгновенно уменьшая… «число записей» в «Книге Жизней», сохраняя и перенося только «обогащенные споры» Ее за «точку будущей ллайи»… Для этого последнего перенесения достаточно «в принципе» или «в пределе» … «всего одной монады»… Хотя проще и увереннее (в реальности, со «стопроцентной гарантией»!) «перенос» достигается теми Разумами, которые … в одном месте будучи устроены «республикански», в другом месте, по «вычисленной необходимости» свободно принимают и применяют «монархический» вид или устройство…
Весь вопрос в том, «как» (и почему «теперь – так», а «не теперь – иначе») сохранить именно «эту» или «такую» монаду! … И этот Вопрос вопросов (шекспировский по сути, но вселенского масштаба) судя по некоторым данным, имеет «единственной решение»… О том, какая это тяжелейшая ситуация «слепого Бытия», и какая это ответственная, на пределе всех «разумных сил» миссия «Бытия разумного» каждый может самостоятельно почувствовать, найдя и прочтя скупую фразу К.Х. о держании (ночного) «Дозора Брамы»… Мне некогда искать. Лучше я закончу здесь «свое текстомыслие» и продолжу цитировать Е. П.Б.:

«Это есть ЕДИНАЯ ЖИЗНЬ, вечная, невидимая и, в то же время,
вездесущая, без начала и конца, но периодичная в своих регулярных
проявлениях, между которыми царствует мрак тайны Не-Бытия;
несознательное, вместе с тем Абсолютное Сознание, непостижимая, тем
не менее, единая самосущая Реальность; истинно, «Хаос для чувств,
Космос для разума». На эзотерическом языке ее единое абсолютное
свойство, вечно непрекращающееся Движение, называется «Великим
Дыханием », и является непрестанным движением Вселенной в смысле
беспредельного, вечносущего Пространства. То, что лишено движения не
может быть Божественным. Но фактически и в действительности нет
ничего абсолютно неподвижного во Вселенской Душе».

То есть, «божественное», всегда присутствующее в «каждой монаде» начала Махаманвантары, как и в «одной Монаде» начала Махапралайи обладает не только безусловной неуничтожимостью, но имеет и условно «наполняемое и сохраняемое свойство»…
В этом «элементарном кирпичике вечных начал Бытия» всегда есть надежда «сохранять, развивать и преумножать все то, что было заложено для этого…

Ссылки:
<<1>>. "Архаический манускрипт" вполне мог быть изжеван каким-нибудь гималайским козлом - и что тогда?, - мог бы лего-иронически, с хитрой
улыбкой спросить К.Х., однажды имевший подобный печальный опыт... Кто-то, кажется Дж.К. разбил голову о низкую балку...
Почему кто-то не может также остапиться уронив пепел с сигары... ;) То естья просто хотел намекнуть, что не надо продлевать главную мысль и суть несомненой правды о том, что такой манускрипт мог лежать перед ней какое-то время в самом начале работы (над ТД) до абсолютности - как будто бы и вся остальная части работ с "Книгой Дзиан" вряд ли длившаяся минуты (скорее месяцы) продолжалась (в поту и пепле;) над этим единственным экземпляром... - Блаватская могла держать какое-то время в своих руках данный манускрип...Но стоило ли рисковать так часто курящей
женщине бесценным фолиантом в условиях падающего дешевого, но горячего пепла с сигары... - Вряд ли...
<<2>> Здесь мне некогда было быть более точным; я старался выразить основной тон идеи. На само деле и "середина пика" - не в "середине развертки", и "квадратура круга" (только невидимо пока присутствующая в том легком упоминании и обращении с этими "моими" двухцветными "квадратами" ... также не могла решаться "в лет и параллельно" основной теме (тону), хотя стоило бы развить - но только со временем - изщ этого места (основного тона) эту старую как мир тайну "квадратуры круга"...

P.S. Что касается до текста Дугина…. Я еще не все прочел и не все «понял в связи» у этого… «тайного теософа».
Пусть ищет сугубо техническими - чисто философскими ухищрениями, усреднениями и вычислениями эту "свою традицию", если может...
Только, боюсь, такой эгоистический аплобм плюс явное игнорирование, мало того - поливание пусть возвышенной, но тем паче и еще хуже именно плохо отмываемой грязью нашей, преемственной не от генонов, истинной Традиции Востока, в первый и пока в последний раз переданной через... (известно через кого - "Рерихи и К" не в счет!) может сыгратьс ним очень злую шутку... ... (А жаль, хорошие мозги, но... - тот же "хьюм" внутри!)
Пока же обо всем его философствовании не могу побробно и объективно судить - в отличие от моих (рас)суждений по давно и многократно прочитанным работам Е.П.Б.... Да и время на сегодня, увы, опять вышло…

Искренне Ваш, Александр Пкул

> Откуда здесь сдедует, что буддхи — это тройка? (Ziatz)

Буква "М" является третьей в слоге АУМ _))
"Когда все мысли прошлых состояний прекращаются и интеллект погружается в причинное состояние, тогда приходит глубокий сон. Атман, мнящий себя ими обоими, известен как Праджня. Эта триада — звук "М"."

По тексту предложеной тобой, Костя, статьи о пятеричности как раз и следует. Но это лишь поверхностное впечатление, исходящего из расстановки букв в священном "АУМ". И Сергею следовало бы заметить, что буква "М" по тексту подаётся второй (за буквой "У"). И уж самой последней подаётся "А".

Sergey_Voody

---

По-моему, все идет как раз по порядку - с буквы "А" и далее...

---

Ты прав, Сергей. Забираю свои слова о не внимательности обратно. Сам запутался. Текст подан так, что последний абзац начинается с пояснением буквы "А", после предыдущего абзаца с пояснением "М".