Хочется сразу обратить внимание на то, что на протяжение всей своей работы Кураев сваливает в кучу теософию (Махатмы, Блаватская, Безант, Синнет и др. + их письма), агни-йогу (Учение, Блаватская, Махатмы, письма Рерихов + все, что связано с личностью Рерихов и деятельностью рериховских организаций), антропософию (Штейнер и т.д.) и даже некоторые поп-эзотерические течения. По этой причине довольно сложно отвечать на критику, т.к. не понятно, что именно критикуется, ведь все эти течения имеют некоторые несостыковки между собой. Но это лишь небольшое замечание, на которое все же необходимо обратить внимание, если мы хотим правильно понять логику кураевской критики.



В начале главы дьякон называет «конфликт Церкви и науки» мифом (в контексте - выдумкой), и не спешит как-либо обосновывать свое суждение. Но все же на западе такой конфликт действительно существует, ибо если бы его не существовало, то вряд ли нобелевский лауреат Гинзбург позволил бы себе написать статью с громогласным названием «Вера в Бога несовместима с научным мышлением» (под верой в Бога в данном случае понимается теизм). Но это лишь один из возможных примеров. Как следствие конфликта Церкви и науки – существует четкая дифференциация веры и знания. Карл Юнг справедливо отмечает, что на востоке столь строгой дифференциации нет и никогда не было, и это связано с иным – как раз пантеистичным - мировосприятием. Суть теософского синтеза заключается в сведении науки, религии и философии к их исходным корням, а также в освобождении западного ума от пут майи, от пут низшего аналитического мышления, которое привыкло четко разделять Божество и природу и предоставлять последней самостоятельное бытие (вне Божества). Именно поэтому Блаватская в прологе к «Тайной Доктрине» пишет, что для правильного понимания ТД нужно взять за основу мышления идею о фундаментальном Единстве Всего Сущего (т.е. направить свое внимание как бы на Вечность, а не на плод майи). Кураев комментирует теософскую позицию так:

«Блаватская предупреждает, что ее система останется непонятной, «если только мы не откажемся от идеи антропоморфического божества и открыто не примем научное представление о Первичной Причине, неисповедимой и вне познавания»[157]. Сложность здесь в том, что остается неясным: как можно составить «научное представление» о том, что находится «вне познавания»? Наука, как мне кажется, обычно предпочитает иметь дело с познаваемыми реалиями…»

Стоит отметить, что приведенный Кураевым текст принадлежит не Блаватской, но ее современнику С.Лэнгу («Современная наука и современная мысль»), которого она цитирует в ТД и с которым она, по-видимому, согласна. Речь в этом тексте идет не столько об исходной аксиоме оккультизма, сколько о проблеме зла, которую – согласно Лэнгу – невозможно решить без отказа от антропоморфических концепций и принятия Божества пантеистов. И все же при всей неаккуратности допущенной Кураевым (даже если бы здесь и была ошибка, то ее стоило бы приписать С.Лэнгу, а не Блаватской), его тезис можно взять на рассмотрение. А суть сего тезиса заключается в казалось бы софистичном высказывании о «научном представлении о Первичной Причине, неисповедимой и вне познавания». С.Лэнг четко говорит, что это представление нужно принять как данность. Оно должно выступать как аксиома. В каждой научной теории есть определенные аксиомы (постулаты), которые не нуждаются в доказательстве. Еще в большей степени это относится к рассматриваемой ситуации, т.к. суть Первичной Причины в любом случае будет лежать вне познавания с точки зрения гносеологии, ибо гносеология подразумевает наличие субъект-объектных отношений, что ведет к абсурду, когда речь заходит о познании Первопричины. Поэтому аргумент Кураева здесь просто неуместен.

Что касается тезиса Е.Рерих о том, что «нет божества, вне Вселенной», то было бы полной нелепостью понимать его как обожествление Космоса и полный отказ от Высшего Бытия (для христианина это выглядит как просто «отбрасывание» основного составляющего его деистичного мировоззрения – Бога), ибо изъявив такой подход, мы впадаем в атеизм. Но именно так – по-западному - воспринимает высказывание Е.Рерих дьякон Кураев, что видно из его дальнейших рассуждений. Непонимание различия между западным и восточным вариантами пантеизма служит причиной многих ошибок Кураева. В частности, он заявляет, что высказывание Е.Рерих как-то связано с определением «пределов основания Бытия» (хотя она говорит не о пределах, а о Единстве того, что мы называем Высшим Бытием с тем, что мы называем «миром» или материей), и это понуждает его задать ей

«тот же вопрос, что задавал Владимир Соловьев Блаватской: «Если верить настойчивому утверждению г-жи Блаватской, что „теософия“ есть знание, основанное на наблюдении и опыте, то пожалуй и неуместно искать здесь разрешения высших метафизических вопросов: ибо кто же наблюдал первоначальное происхождение индивидуального бытия, и кто делал опыты над окончательными результатами мирового процесса?. И тем не менее теософы самым решительным образом высказываются о причинах и целях мирового процесса»

Попробую ответить вначале на вопросы Владимира Соловьева. Блаватская неоднократно писала, что знания, которые даются Адептами являются, все-таки, в некотором роде ограниченными и, конечно же, не окончательными. Т.е. их нужно воспринимать именно как теории (особенно в свете того, как понимаем их мы – простые люди с омраченным сознанием). Что же касается способов, которыми получают эти знания Адепты, то они действительно имеют сходства с научным методом ("основаны на наблюдении и опыте"), но при той лишь разнице, что научный метод как бы «выбрасывает» человека из системы и ставит в основу понятие «объективного мира» (т.е. модель, построенную на стандартных чувственных восприятиях и отношениях, но все же вторичную по отношению к ним), а метод Адептов, наоборот, ставит в основу сознание. Неплохое описание восточного метода можно найти в «Кратком очерке теософии» Ч.Ледбитера. Просто исторически сложилось так, что западная цивилизация в погоне за материальными ценностями решила ограничить свою познавательную способность пятью органами чувств и направить все внимание на предметы материальной роскоши, в то время как Восток, ведомый не материальными, а духовными побуждениями, всегда двигался по пути расширения человеческого сознания и органов восприятия.
Что же касается вопросов истока и целей мирового процесса, то если даже академические ученые выстраивают теории по столь сложным вопросам, то почему этого не могут делать оккультисты, познавательная способность которых не ограничивается пятью органами чувств?

Подобные размышления Кураева

«Так какой же «опыт» и «наблюдения» стоят за уверениями пантеистов о том, что они доподлинно знают, что вне мира не существует Творца? Что за эксперимент они поставили, чтобы повесить на границе Вселенной табличку: “Проверено. Бога нет!”?»

Ясно показывают, что он просто не понимает смысла восточного пантеизма и пытается судить о нем со своих христианских позиций. Четкое обособление Абсолюта от Вселенной он также приписывает Библии и далее специально акцентирует внимание на том, что постулаты восточного мистицизма и мнение Е.Рерих якобы противоречат Библии.
Но это весьма спорно. Идея творения «из ничего» вообще является уникальной и именно христианство привнесло ее в западную цивилизацию, создав непреодолимую «пропасть» между Творцом и творением (дуализм). Ничего подобного до христианства не было. Блаватская называет

«богословское учение, что вселенная была сотворена из ничего»

вздором. И действительно, в не искаженном переводами Ветхом Завете нет понятия творения, т.к. во время создания Пятикнижия не было даже слов для выражения подобной идеи! Абсолют во всех древних культах мыслился как раз в духе Восточного пантеизма. Имманентный мир просто не имел самостоятельного бытиявне Абсолюта. Абсолют сообщал ему бытие. Лишь в александрийских неканонических книгах Ветхого Завета впервые появляется понятие творения «из ничего» (видимо, древнегреческая цивилизация к этому «пришла» под влиянием неверно понятой философии Платона, в которой можно усмотреть дуализм; на это, в частности, указывает Плотин в своей полемике с гностиками-дуалистами, которые ссылались на Платона). Интересно еще и то, что Павел – и на это неоднократно указывала Блаватская – довольно часто демонстрирует понимание Божества в духе пантеизма:

«Все Им и для Него создано; и Он есть прежде всего, и все Им стоит» Колоссянам, I:16-17

«Да будет Бог все во всем» 1 Коринфянам XV:28

«Но у нас один Бог Отец, из Которого все... Которым все, и мы Им» 1 Коринфянам VIII:6

А вот слова других апостолов:

«Он и недалеко от каждого из нас: ибо мы Им живем, и движемся, и существуем, как и некоторые из ваших стихотворцев говорили: "мы Его и род"...» Деяния XVII:27-28

«Бог, сотворивший мир и все, что в нем. Он, будучи Господом неба и земли, не в рукотворенных храмах живет и не требует служения рук человеческих, как бы имеющий в чем-либо нужду, Сам дая всему жизнь, и дыхание, и все» Деяния XVII:24-25

Все это не так уж просто совместить с творением «из ничего», при котором Абсолютное (!) Божество совершает деятельность по отношению к какой-то непонятной и не являющейся Его частью субстанции («ничего»), т.е. создает что-то еще, не входящее в рамки его Абсолютности – а это уже нелепо. Более того, в Писании указывается, что Бог «дает всему жизнь и дыхание», т.е. не проводя прямого отождествления между Божеством и «всем» - а с точки зрения чистого пантеизма это было бы ошибкой, апостолы тем не менее указывают на то, что именно Бог сообщает вещам бытие. И такой подход едва ли объясним в рамках дуализма, к которому столь безапелляционно взывает Кураев. Кстати, при более глубоком рассмотрении христианство не является дуалистичным учением; даже грех, согласно Августину, должен рассматриваться не как проявление беспомощности Бога, а как ошибка, заблуждение, невежество (ср. с авидья) человека. Но все эти факты замалчиваются, либо остаются непонятыми дьяконом, что и – как может показаться - дает ему право однозначно противопоставлять пантеизм и христианство, хотя и никакого однозначного противопоставления в данном случае быть просто не может.

Но все же вернемся к вопросу науки и теософии. Для того чтобы доказать лже-научность теософии, Кураев приводит ряд выдержек из писем Елены Рерих и из «Тайной Доктрины» Е.П.Блаватской. Стоит отметить, что, во-первых, некоторые приводимые высказывания носят чисто символичный характер (как в случае с Сатурном и Сириусом), во-вторых, некоторые высказывания можно считать отчасти личным мнением Елены Рерих и вряд ли было бы правильно судить о научности или лже-научности теософии, опираясь лишь на них, а в-третьих - часть высказываний касаются вопросов, в которых академическая наука пока что некомпетентна, и здесь можно либо довериться авторитету Е.П.Блаватской, либо просто воспринимать их как гипотезу. Так, к примеру, во времена Блаватской идеи о делимости атома, о взаимообратимости материи и энергии, о динамичности атомов и др., являющиеся составными частями эзотерического учения, казались лже-научными. Тем не менее, в XX веке они получили подтверждение. Кто знает, может быть такая же лже-научная – с точки зрения академической науки – теория, как теория 7-ми рас, получит подтверждение в ближайшем будущем. Во всяком случае, существование таких теорий в рамках Тайной Доктрины не бросает тень на научность теософии, т.к. понятие научности, о котором говорят теософы, выходит далеко за рамки общепринятых определений и особенно берет в расчет историю религии и философии. Тем более, теософия никогда не претендовала на звание академической науки.
…


Наиболее парадоксальными выглядят попытки Андрея Кураева обвинить теософов в невежестве относительно истории и востоковедения, хотя он и не востоковед, а также ему

«пока неизвестны специальные критические рассмотрения ее [Блаватской] построений учеными востоковедами».

На чем же тогда основываются обвинения дьякона? Во-первых, он опирается на работу Б.З.Фаликова «Неоиндуизм и западная культура», которую нельзя считать объективным источником хотя бы по той причине, что Фаликов приводит лишь негативные отзывы о теософии, отбрасывая неудобные ему позитивные характеристики. Во-вторых, дьякон цитирует работу В.А.Сенкевича, связанную с показаниями Всеволода Соловьева – главного «разоблачителя» Блаватской. В-третьих, Кураев опирается на явно негативную рецензию газеты «New York Tribune», посвященную «Разоблаченной Изиде» - в этой рецензии говорится, что:

«Знания Е. П. Блаватской грубы и не переварены, ее невразумительный пересказ брахманизма и буддизма скорее основан на предположениях, чем на информированности автора».

Тем не менее, существует также ряд положительных рецензий, но о них Кураев ничего не пишет:

«Это монументальная работа... обо всем, имеющем отношение к магии, таинствам, колдовству, религии, спиритуализму, которая незаменима для энциклопедии» North American Review

«Эрудиция ошеломляет. Множество ссылок и цитат из самых неизвестных и непонятных авторов на всех языках чередуются с упоминаниями писателей высочайшей репутации, о которых не скажешь, что их коснулись поверхностно» N. Y. Independent

«Лучшая книга сезона» Com. Advertiser

Б.З.Фаликов, на которого опирается Кураев, утверждает, что индуизм и буддизм для Блаватской это якобы единая религия, не приводя при этом никаких ссылок. Но если бы это было так, то во втором томе «Разоблаченной Изиды» (гл.11) Блаватская не смогла бы сделать сопоставление легенд «о трех спасителях» - Кришне, Будде и Христе – связывая каждого из них с одной из трех мировых религий (индуизмом, буддизмом и христианством соответственно). Но это лишь один из возможных примеров. Каждому человеку, читавшему «Разоблаченную Изиду», совершенно понятно, что Блаватская имела представление о различиях между буддизмом и индуизмом, и тем более никогда не считала «Бхагавадгиту» священной книгой буддистов. Что же касается неверного написания заголовка «Бхагавадгиты» (Фаликов считает, что Блаватская именовала индуистский текст «Бхагаведгитой»), то по крайней мере русский перевод ничего такого не сохранил. Но если это и имело место быть, то, вероятно, дело здесь не в невежестве Блаватской, а в проблемах с изданием «Изиды»:

«я могла бы добавить, что в "Изиде", тщательно проанализированной со строгой литературной и критической точки зрения, открывается множество опечаток и неверных цитат; … и также, что там были некоторые очень серьезные ошибки из-за многочисленных изменений в основном при чтении корректуры, и в частности из-за исправления слов… гранки и страницы "Изиды" прошли через множество энергичных, но неаккуратных рук, и в конце концов были отданы на милость издательского корректора. Стоит ли удивляться после этого, что в напечатанных томах "Вайвасвата" (Ману) превратилась в "Вишмавитру",… а кавычки поставлены без всякого смысла (даже в некоторых моих собственных предложениях!) и пропущены во многих отрывках, цитированных из других авторов?» Е.П.Блаватская «Мои книги»

В ту же категорию «аргументов» можно отнести и утверждение Фаликова о том, что Блаватская якобы путает содержание «Бхагавадгиты» с «Бхагавада-пураной». В действительности, Блаватская цитирует в «Изиде» «Бхагавадгиту» несколько раз и все время правильно, кроме одного, когда она действительно путает (хотя, скорее всего, здесь опять имеет место оплошность издателей) ее содержание с Бхагавада-пураной (см. эпиграф к гл. IX второго тома). Но столь безапелляционно утверждать, как это делает Фаликов, что

«индуизм и буддизм для [Блаватской] – это единая религия, священная книга которой называется «Бхагаведгита» (написание Блаватской), содержание же ее, судя во всему, Блаватская путает с Бхагавада-пураной»

Значит, выносить на всеобщее посмешище собственную тенденциозность и необъективность. Еще больше в данном случае удивляет позиция Кураева, который не только пользуется вторичным и необъективным источником, но и закрывает при этом глаза на явные ошибки, порочащие теософию (впрочем, не стоит забывать, что позиция Кураева далека от позиции объективного исследователя; все-таки, его основная задача - как раз опорочить теософию).

Столь же однобокий подход проявляет Кураев и при анализе взаимоотношений Теософического Общества с движением «Арья Самадж». Дьякон цитирует книгу О. В. Мезенцевой «Мир ведийских истин. Жизнь и учение Свами Дайянанды», в которой сообщается, что именно лидер «Арья Самадж» - свами Дайянанда – захотел разорвать сотрудничество с ТО, увидев в представителях организации «атеистов, лжецов и эгоистов». Но как следует из теософических источников, ситуация не была столь однозначной:

«…в мае 1878 года наш Совет проголосовал за то, чтобы объединить оба общества и изменить наше название на "Теософское общество Арья самадж"... Всё шло хорошо, но через какое-то время мне прислали из Индии английский перевод правил и доктрин "Арья самадж"... от которых мы пришли в ужас, во всяком случае я... Нам стало ясно, что по духу "самадж" вовсе не то же самое, что наше Общество, а, скорее всего, ещё одна индуистская секта - секта ведическая, которая признаёт свами Даянанду верховным судьей в вопросе о том, какие части Вед и шастр можно считать истинными и непогрешимыми. Невозможность предполагавшегося слияния обоих обществ стала вполне очевидна, о чём мы тут же и уведомили наших индийских собратьев... Теософское общество восстановило свой первоначальный статус, а для тех, кто желал присоединиться к "Арья самадж", было создано новое общество» Г.С.Олкотт «Страницы старого дневника»

Кураев вновь пользуется лишь удобными ему источниками, полностью игнорируя при этом теософическую литературу. История с «Арья Самадж» призвана показать якобы отрицательное отношение специалистов по востоку к теософии. Но стоит отметить, что отнюдь не «Арья Самадж», а Теософическое Общество внесло огромный вклад в пробуждение восточной культуры. Буддолог Эдвард Конзе отмечает, что деятельность ТО

«способствовала распространению знаний об азиатских религиях и вернула народам Азии утраченную было веру в свои духовные ценности»

В его книге, посвященной буддизму, в приложении упоминается дата основания Теософического Общества, как одно из важнейших событий в истории буддизма.
А вот что пишет профессор Карл Джэксон в своей работе «Восточные религии и американская мысль»:

«Ослабленные внутренним разложением, под гнётом иностранного правления и под натиском миссионеров, индуизм и буддизм в конце девятнадцатого века пришли в полнейший упадок. Образованная молодёжь спешила порвать с религией предков. Тем более удивительным казался факт возрождения буддизма и индуизма. Значительную роль в этом сыграло Теософское общество»

Особую роль деятельности теософов по восстановлению восточной культуры отмечает и выдающийся философ Сарвапалли Радхакришнан, ставший президентом Индии:

«В то время когда мы (индийцы), вследствие своих политических провалов и экономических неурядиц, начали сомневаться в ценностях нашей культуры и в её жизнеспособности, когда всё вокруг нас, в том числе и светское образование, казалось, воспитывало в нас пренебрежение к индийской культуре, Теософское движение оказало индусам великую услугу, возвращая им их же духовные ценности. Влияние Теософского движения на индийское общество в целом трудно переоценить».

Мохандас Ганди находился под большим влиянием теософов, а Блаватская и Олкотт многое сделали для возрождения буддизма на Цейлоне - южные буддисты по сей день чтут Олкотта как святого. Национальный комитет японских буддийских священнослужителей видя успехи Олкотта в восстановлении буддизма на Цейлоне и в Бирме пригласил его с лекциями в Японию, где буддизм тоже находился в упадке. Эти лекции получили широкийотклик среди японцев. В целом, востоковеды и жители востока признают огромные заслуги теософов в деле пробуждения древней культуры, но Кураев сей факт тоже обходит стороной. С точки зрения Кураева также

«Характерно, что в серьезной современной буддологической литературе нет ссылок на труды Блаватской, равно как и Елены и Николая Рерихов».

Но дело здесь в том, что, к примеру, «Голос Безмолвия» Блаватской является даже не буддологической, а чисто буддийской литературой. В 1927 эта книга была отпечатана Китайским обществом исследования буддизма по личной просьбе Панчен-ламы IX. Лама также снабдил ее предисловием. А в 1989 году было выпущено юбилейное издание «Голоса Безмолвия», для которого уже нынешний Далай-лама написал предисловие, озаглавив его не иначе как «Путь Бодхисаттвы». В предисловии говорится:

«я всегда считал, что именно внутреннее или духовное развитие делает человека более счастливым и увеличивает его возможности приносить пользу другим людям. Поэтому я горжусь своей долгой дружбой с теософами и был счастлив узнать о юбилейном издании «Голоса Безмолвия», которое выходит в этом году. Я думаю, что эта книга оказала сильное влияние на многих людей, которые искренне ищут и стремятся приобщиться к мудрости и состраданию Пути Бодхисаттвы. Я от всей души приветствую это юбилейное издание и выражаю надежду, что оно поможет ещё очень и очень многим».

Во времена Блаватской утверждения о существовании эзотерического буддизма и о принадлежности материалов, на основе которых были сделаны «Голос Безмолвия» и «Тайная Доктрина», к эзотерическому буддизму рассматривались как лже-научные – и всецело связывались с личными фантазиями Блаватской. Но в этом нет ничего удивительного, т.к. буддологи того времени имели возможность изучать буддизм лишь по текстам тхеравады – тексты махаянского буддизма не были переведены на западные языки и не были известны буддологам. Но они были известны Блаватской и некоторым другим теософам. Лишь в XX веке – когда буддология поднялась на иной качественный уровень – появилась возможность адекватно судить о трудах Блаватской. Так, доктор Малаласекера, основатель и президент Всемирного братства буддистов, в монументальной «Энциклопедии буддизма» говорит, что

«Не подлежит сомнению её [Блаватской] знакомство с тибетским буддизмом, а также с эзотерическими буддийскими практиками».

Японский специалист по дзен-буддизму Дайсэцу Тэйтаро Судзуки считал, что

«несомненно, г-жа Блаватская каким-то образом была посвящена в более глубокие положения учения Махаяны».

Тем не менее, буддологи в целом прохладно относятся к трудам ЕПБ, т.к. ее работы не являются строго буддологическими и научными – в современном значении этих слов.

Кураев приводит еще один аргумент, касающийся якобы поверхностного знакомства Блаватской с буддизмом. В «Разоблаченной Изиде» она утверждает, что Далай-лама является воплощением Будды. Кураев же замечает, что на самом деле тибетцы считают его воплощением божества Авалокитешвары. Замечание, в общем-то, верное, но вряд ли можно трактовку Блаватской назвать ошибочной. Дело в том, что Авалокитешвара является аспектом Сострадания Будды. Будда же для тибетцев это не столько принц Сиддхартха Гаутама, сколько Высший Принцип, Истинная Реальность, которая раскрылась в Гаутаме, но также раскрывалась и во многих других существах (потенциально все существа являются Буддами, но не пробужденными). Как таковой Будда вообще не существует и не существовал - тибетцы отрицают существование индивидуального сознания. Но с философской точки зрения Авалокитешвара является аспектом именно Будды, который проявляется в Далай-ламе.

Эос, если хочешь, можешь разобрать в этой главе как раз эти цитаты. Мне они пока не очень интересны. Я сейчас более интересуюсь вопросом "Бхагаведгиты" и якобы смешения буддизма с индуизмом - чего (как и следовало ожидать) в "Изиде" и близко нет. Короче говоря, можешь взять вторую часть главы.

Кураев

---

Еще пример - сколь внимательно Блаватская читала Библию. Когда ей понадобилось доказать, что в Библии нагромождены сказка на сказке (в XIX веке это было модным интеллектуальным развлечением), она привела такой аргумент: "Геродот путешествовал по Ассирии и Вавилонии всего лишь через полстолетия после того, как Даниил превратил Навуходоносора в быка. И вот этот выдающийся историк ни разу не упоминает ни о пророках, ни о каких бы то ни было евреях вообще... Разве такое крупное событие, как превращение царя в быка верховным Магом (Даниилом) могло остаться незамеченным и не попасть в работы других историков хотя бы в виде легенды?"206

Но Библия нам ничего не говорит о том, что Даниил превратил царя в быка. Там приводится пророчество Даниила: "Вот определение Всевышнего, которое постигнет господина моего, царя: тебя отлучат от людей, и обитание твое будет с полевыми зверями; травою будут кормить тебя, как вола, росою небесною ты будешь орошаем, и семь времен пройдут над тобою, доколе познаешь, что Всевышний владычествует над царством человеческим и дает его, кому хочет. Посему, царь, искупи грехи твои правдою и беззакония твои милосердием к бедным; вот чем может продлиться мир твой... По прошествии двенадцати месяцев, расхаживая по царским чертогам в Вавилоне, царь сказал: это ли не величественный Вавилон, который построил я в дом царства силою моего могущества и в славу моего величия! Еще речь сия была в устах царя, как был с неба голос: "тебе говорят, царь Навуходоносор: царство отошло от тебя...". Тотчас и исполнилось это слово над Навуходоносором, и отлучен он был от людей, ел траву, как вол, и орошалось тело его росою небесною, так что волосы у него выросли как у льва, и ногти у него - как у птицы. По окончании же дней тех, я, Навуходоносор, возвел глаза мои к небу, и разум мой возвратился ко мне; и благословил я Всевышнего" (Дан. 4.21-31).

Итак, Навуходоносор не был ни быком, ни волом, лишь его поведение было вполне безумным и вел он вполне звериный образ жизни. Это помрачение разума, болезнь души. И причина этой болезни не в магии, наведенной на него Даниилом, а в гордыне царя, забывшего Бога. Он вожделел земных богатств - и стал вести себя как животное, ищущее пропитания только на земле. От Бога пришло к нему это вразумление (вразумление через временное лишение разума и лишение царства), и разум его проснулся, когда он с покаянием поднял глаза к небу. То, что спустя полвека Геродоту ничего не рассказали о временном помешательстве одного из былых царей, вряд ли так уж удивительно.

---

Про быка смотри ссылку http://lib.eparhia-saratov.ru/books/17s/stenaev/sinfase/15.html, где православный священник так и говорит, что сей царь был превращен в быка Господом, в прямом или в переносном смысле не знаю. А цитата, вообще, из частного письма Блаватской.

Свет, а нельзя это как-нибудь более компактно и в рамках одного сообщения (как у меня)?
ИМХО, совсем необязательно давать длиннющие цитаты. Достаточно просто пересказать в двух словах (тезисно) смысл "наездов" и смысл слов Блаватской. С таким подходом тема будет читаться намного легче. А кому надо будет - тот сам найдет более обширные тексты. Хотя - если хочешь - ты можешь пока подобрать информацию - а я потом сам ее "сожму" должным образом. Ну?

Итак, насчет Иова и Уриэля согласен. А вот с быком тут явно не порядок. Хотя можно отмазаться, что это из личной переписки )). ИМХО, насчет "превращения" нужно будет также посмотреть католическую Библию и как этот момент понимают католики и протестанты.

Кстати, а ведь у Навуходоносора выросли волосы, как у льва, и ногти, как у птицы, и даже разума он лишился. Очевидно, тут имело место не простое безумие, но все же некоторое физическое превращение. Так что, Кураев здесь тоже не прав ))

Но ведь Блаватская говорит, что верховный маг Даниил, а не Господь, превратил царя в быка. Хотя в Ветхом Завете говорится, что дух Божий был в Данииле и т.д. - это, конечно, тоже можно сюда "привязать". Ну а толку то, если в контексте действительно смотрится так, что это сделал Господь? Надо бы найти это письмо Блаватской. В инете его вроде бы нет. Интересно, кому она это писала...
Перевод Иова, которым пользуется Кураев (он же официальный), ИМХО, просто подогнан под доктрину Воскрешения. Но раз уж тут есть альтернативные переводы, то обвинять Блаватскую вроде бы не в чем.
Что касается "и врата ада не одолеют ее", то Блаватская, по-моему, как-то связывает "tanatos" с Гомером или с каким-то другим греческим поэтом, а это значит, что речь идет о греческом варианте, а не об арамейском. Опять таки, на слово верить Кураеву? Не знаю... по-моему, это тоже надо попытаться как-то проверить. Но не стоит забывать, что мы ведем речь о "Разоблаченной Изиде" - о самой слабой работе Блаватской.

Честно, с литературной точки зрения мне "Изида" тоже больше всего нравится. Ее намного легче и интересней читать, чем ТД. Но в данном случае меня интересует информативность. А мнение о слабости "Изиды" отнюдь не мое. Это Блаватская писала:
http://www.theosophy.ru/lib/hpb-book.htm

Роман, я согласен с вами. Но не стоит забывать, что речь идет о критике, которую излагает Кураев. А он критикует, в первую очередь, за неверное цитирование. Последнее же в обильной мере присутствует в "Разоблаченной Изиде"

Выше в подтеме "История и религиоведение" я цитировал Блаватскую, где она признается, что в "Изиде" есть ошибки. Что касается цитирования, то:
- Бхагавада-Пурана путается с Бхагавад-Гитой (в главном сообщении я об этом писал)
- высказывание Павла в послании к римлянам
- исповедь Августина
(обо всем этом есть у Кураева)

Сережа, только сейчас прочитала добавления к первому посту, очень хорошо, спасибо. Ты собираешься продолжать? у меня пока перерыв.

Quote

---

Эос :
Гораздо интересней, откуда два перевода той фразы из Иова? Я все время натыкаюсь на кураевский вариант, хотя подтверждение того, что у Блаватской, опять таки, есть в конспектах лекций православного священника. Как такие противоречивые мнения уживаются в одной церкви?

---

ПЦ, как образец каноничности, имеет единый для всей паствы перевод. Не значит что он "верный", значит что "официальный". Каким еще переводом пользоваться, и на основании какой версии толкования может строить свою критику Кураев - думаю, вопрос риторический. Литературность же синодального перевода данного отрывка вводит в текст всего одно слово (помимо него, в отрывке есть и другие уходы от дословности, не такие критичные), но именно оно позволяет делать выводы о том, что Иов исповедует воскресение во плоти, тогда как на самом деле жалуется на болезнь - проказу, истлившую его тело - и выражает надежду на выздоровление.
Кусок «…в последний день восставит из праха…» не имеет слова «день» на иврите, а прилагательное переведенное как «последний» имеет несколько значений, самое близкое к смыслу текста из которых «последующий». Т.е., учитываю экспрессию фразы, заданную вводным «Я знаю!», по-русски это будет «в конце то концов!».
Вольность обращения с отрывком у ЕПБ в том, что 19:26 не имеет предлога «без», задающего соответствующий смысл. Правильней все-таки «во плоти».