(0)
ЧАСТЬ 3
Дорога. «Навь»
Ночь 35-го
… и я видел синие грани далеких гор… острые, как бритва хребты пересекали мои пути… на вершине снежного пика мой плащ колыхал мощный ветер… стоял и смотрел с обветренным лицом в даль – туда, где находилась моя цель… облака золотыми и голубыми отсветами ложились на склоны, почерневшие от валунов размером с большой дом… волк рычал возле моих ног, шерсть дыбом вставала на спине его – он знал, что дальше он не пройдет...
что же до меня, то меня ничто не могло отвлечь от моей цели… как завороженный смотрел на далекие линии контура Меру.
Предгорья. «Правь»
День 36 го
Утром мы оставили Уймон, решили не идти в Куль Ту и Юнгур. Если разом рвануть на мистические озера Гантели, то можно через Кучерлукский хребет перейти и там, через перевал Карачурек как раз попасть на Снежную Стену Великой Русской Стены, которую в народе почему – то прозвали Белое Ухо…? Путь конечно не очень короткий, но оно того стоит. Если хорошо подумать, то ежели не срезать на пути часть его, то можно очень долго идти, но всем известно – если путь срезан, это еще не значит, что он будет короче и легче. Приграничная застава белых великанов – пограничников нас привлекала тем, что там можно уйти сразу аж в три неведомых края. Пуп границ, однако. Правда там и пограничных великанов до чертиков. Так или иначе, это наша краткосрочная цель.
- Слушай, Волк, а какого черта ты все ж идешь со мной?
- Я тебе уже говорил, не люблю повторяющиеся вопросы, ты же не глупый парень? – парировал Серый мой вопрос, при этом он прихрамывал на лапу, которую отлежал во сне.
- Ты не понял. Я спросил почему, но ты и тогда ушел от вопроса.
- Мне необходимо это для собственного развития.
- В смысле? – удивился я этой информации
- Различные классы духов природы находятся «над» и «под» человеческим статусом. Но ни один ангел, не бывший ранее человеком не может быть столь высок, как тот ангел, что пал…
- Пал?
- Ты - дурак. Ты? Понимаешь, человек выше ангела еще не павшего. Это великая честь и великая обязанность. Трудная, опасная, но все ж это положение в вашем, человеческом, слове. Мне необходимо краем глаза увидеть того, кого ты ищешь. Я встречал много странников от зари веков. Но так мне еще никогда не везло…
- Короче ты меня использовал! – прокричал я на дороге
- Я тебе говорил, что ты дурак? Так ты еще и рефлексирующий малый. Спокойнее, ведь если я помогаю тебе, а ты мне – это использование? Если мы шагу друг без друга не сделаем? И кто мешает при этом нам быть друзьями – напарниками? Сколько бы ты прошел на пути сюда? Километра два?
- А ты?! – все еще горячился я
- Ты прав, моя совесть. Именно твоя воля укрепила мою волю, твое сознание разбудило мое сознание. Поэтому ты встретил меня в баре. Ты меня призвал, Саша, теперь ты отвечаешь за меня – ты мой хозяин на век твоей жизни.
- Я тебя…. Призвал? – удивился я, ранее никогда я не мог призвать никого, ведь у меня не было при себе учебника колдуна – наставника. Я даже хотел когда – то вызвать курдушу – злого демона, помощника.
- Волк, а ты не курдуша? А то мало ли… - стесненно спросил я.
- Нет, подобное притягивает подобное. Тем более курдуша – скорее элементАРий, а я скорее элементАЛ. Это большая разница май дие френд – закончил говорить Волк и стал строгать золотыми когтями палочку для ковыряния в зубах. Мы часто очень любили это делать. Ковыряться…
Дорога, наконец, закончилась и началась тропинка, которая казалось, упиралась в небо, ибо она была горной тропинкой. Нам предстояло теперь идти постоянно по лесистым склонам гор, вдалеке от человеческого жилья и в непосредственной опасности нападения Аул – Тайских лихих людей. Интересно, что это были самые извилистые тропы, которые я встречал. Вскоре мы пересекали горный массив, заваленный огромными валунами, стоявшими на самых невероятных точках баланса. Эти великаны раскачивались под нашими ногами, нам оставалось только следить, чтоб ноги не попали в расщелины между этими природными жерновами. Форсировали быстрые горные потоки, благо не достаточно широкие. Речушки обычно были настолько быстрые, что, заходя в них по колено уже не было сил удержать равновесие. Что они еще и холодные мы с Волком определили опытным путем. Вообще путешествие по горам – это самые что ни наесть трудные и опасные путешествия. Ведь в некоторые места машины не загонишь, а ковры самолеты так же имеют свой «потолок», хотя я не специалист в аэроаппаратах.… Нести в труднодоступных местах вещи и мешки приходится самим, а спина своя, а не у дяденьки. К середине дня, порядком устав мы оценили свое положение уже как весьма хреновое… Путешествие по горам – это опасное занятие. Говорят альпинисты – необыкновенный народ. Начав свой путь, я убедился в этом, поскольку понял, кто такие эти альпинисты. Они – мамонты. Только мамонт может ползать здесь с рюкзаком в шестьдесят килограмм, рискуя умереть каждый шаг. Кажется, сама Мара создала эти горы, для того чтоб гибли путники на тропах. Каждое ущелье – рабочее место Карны, а воздух настолько дурманит своей чистотой, что голова идет кругом, и ноги ступают в бездонную пропасть. Что может жить в этом суровом крае? И есть ли здесь вообще живое? Но, оглянувшись, увидим, что это место прекрасно, а жизнь здесь краше всех уголков, поскольку каждое живое существо здесь уникально. Вот орел парит.… Под нашими ногами, сверкая коричневой спинкой в ярких лучах горного ока Ярилы. Одинокий эдельвейс, что корешками своими вцепился в край выступа на поросшей зеленым мхом скале. Водопады с сияющей чистой водой, что, падая белой кипучей пеной, обдает наши утомленные переходом тела на привале. Альпийские луга, что изредка встречались оазисами среди вечных снегов. И упоение вдохновения, когда на розовом закате я читал хребтам и скалам строки Вед. Конечно, и ногу, куда надо ставить я не забывал. Хотя бывали и ошибки.
-Волк, а Волк? – спросил уже в который раз своего напарника я. Спрашивать было немного неудобно, поскольку болтался я на ледяном склоне на основной «страховке».
- Чего тебе?!!!!!
- Айсбайль дай и крючьев немного, а то они уже того…
- А Сурицы тебе в бурдюке не надо? Я ж тебя через него страхую! На кой ляд он тебе сдался то? – спросил Волк, упав на край «полки» с которой я спускался.
- Дай, говорю, Айсбайль! И крючья гони быстро, а то прокляну….
- Вечно ты меня проклинать хочешь.… Держи вот. Через что теперь тебя страховать? Ручками через выступ, которого нет?
- Знаем мы вас! С вашей помощью, уважаемый, до Ирия пол шага!
- Зачем тебе ледоруб? – спросил Волк.
- Я молоток уронил… - глухим голосом ответил я.
Волк высунулся и посмотрел вниз. Я отчетливо видел, как крошка льда сыплется от его золотых когтей. Быть может, у меня был очень виноватый вид, и это обстоятельство усилило гнев моего серого спутника.
-МОЛОТОК! Ты уронил МОЛОТОК!! Да ты бы лучше сам упал! Кривда недобитая! Как ты мне уже надоел, трам-тарарам! Айсбайль зачем?!!!
-Крючья забивать.
-Ты не забьешь им! Он же длинный! Дубина стоеросовая, ты вообще представляешь, как ты теперь спускаться отсюда будешь?!
- Ну…
- Что «ну»! Ты не забьешь им! – рычал Волк.
-Забью… - хмуро ответил я.
- Не забьешь, я тебе говорю. Недоля прямо про меж нас прошла, ну почему мне так с тобой тяжко Саша?
-Забью, я – надо только постараться…
- Старайся теперь, идиотушка! Про таких дураков как ты, еще великий сказитель Достоевский книги писал! Ты в курсе, о чем это я?!!!
- А ты не кричи, а слетай…
Глаза Волка покрылись пеленой ярости, а когти уже не крошили, а рвали край уступа. Я в это время тихонько раскачивался и пытался прибить ледорубом крюк для самостраховки.
- Как это «слетай»! Я тебе что – Горыня?! Вот взял и полетел? Да на твои бесконечные огрехи никакой дживы для перелетов не хватит!
- Сочтемся потом! Ну, бывает… - оправдывался я.
- Десять раз уже молоток ронял… «Сочтемся, сочтемся!» – ворчал друг и спускался в низ за ледовым молотком.
Короче я знаю, что на Аул Тайских горных хребтах обитают только мамонты и никаких альпинистов там никогда не было. Или они эволюционировали. Вечером мы нашли удобную полку на леднике хребта и расположились на ней со всем возможным комфортом. Волк развел костер, а я лег в спальнике ногами к нему. Было весьма холодно, но что еще можно было сделать. Отдавшись воле Макоши, богини судьбы, что плетет нити наши, я долго молился о ниспослании понимания всем людям. Быть может, я и не очень правильно это делал, но как правильно, толком не знал. Волк в своем мешке не замерзал. Лихие люди были далеко, да и может ли замерзнуть дух?
Горы. «Навь»
Ночь 36-го
Я видел сон.… Со стороны стоял я, немощный и бледный, лишенный рассудка и разума, забитый догмами и сраной целью инстинкта самосохранения. Я утратил сердце, ободрал об острые камни руки, мои глаза покрылись трупной пеленой мутного взора. Желания походили на «прекрасный весенний ветер» - тупые, пустые желания… Я был таков, но всё ж увидел…
Коричневый волк напал на красного медведя в его логове, когда тот оправлялся после мучительной болезни. Клочьями летела шерсть с медведя, он не успел подготовиться к нападению. Мать указуя на битву посылала своих сыновей на ратный подвиг, во имя великой цели. Её лицо было сурово, как может быть у матери, потерявшего сына, отправляющего старшего на его поиски. Сыновья оставляли своих будущих вдов, уходили в ночь, чтоб лечь широкой грудью на свинцовые вихри. Лежали они в полях серыми, смрадными камками и в последней агонии застывшие лица смотрели в небо, покрытое черными крестами. Замерзали в заснеженных лесах, где греться можно только об осколки разорванных снарядов и крови своих же товарищей. Сгорали заживо в металлических гробах, еще долго после пахнущих приторной вонью горелого человеческого мяса.… Все вокруг крушили и рвали в последнем отчаянии ослепшие и раненные, на звуки вражеских шагов, посылая молнии обессилевшие духи в сырых траншеях. Стеная, со стоном и яростью медведь волевым усилием погнал волка и задушил его уже в его собственном логове. Оставшиеся сыны медведя возвращались к матери, они обещали, что никогда не забудут, что произошло. Они клялись в том, что потратят все усилия, чтоб память об этом ужасе и страхе навеки веков запечатлелась в сердцах потомков, что будут у этого мужественного, но мягкосердечного и по детски доверчивого народа. Прошло шестьдесят зим, медведь умер – сыны забыли свои клятвы, и их потомки уничтожили память об этом событии. И снилось мне, что придет время собирать камни. И снилось, что лежать буду в поле, смотря глазами на кресты. И снилось, что не напрасно лягу. Ибо на моей земле каждая травинка живет в память об этом на чьих – то костях.… Каждый цветок рос из нелегко добытой бордово – рыжей от крови земли. Так, черт побери….
Горы. «Правь»
День 37 го
Утром я совсем замерз и чрезвычайно обрадовался тому факту, что чудом согрелись ноги. Стало мне так тепло и уютно, что даже не хотелось просыпаться, однако через некоторое время я почувствовал, что ноги начало жечь. Очнувшись, я увидел веселое пламя от костра на своем спальнике, я спохватился и затушил его усердным катанием с бока на бок. Оценив положение, понял, что потерял свои кроссовки «Aisik». Подоспевший на помощь Волк, достал из своего рюкзака мои старые походно – боевые железные сапоги. Конечно, было в них тяжело, но кто может сказать, что пути поиска были когда - то легкими? Долго ли коротко, осмотрев местность, мы осознали, что в очередной раз потеряли направление. Достав чудо – компас и чудо – карту, в течение нескольких минут искали, где мы все ж находимся. Компас не работал. Водя пальцами и когтями по карте, мы пытались «привязаться» к местности.
- Вот… Угрюмый пик, а далее гнездо птицы Могол – угадывал Волк.
Я сомневался в его утверждениях и говорил совсем другое.
- Перевал ворона – творца перед Угрюмым пиком, не можем мы его еще достигнуть. Ошибаешься ты Волк!
- До коле ты мне перечить то будешь? Вот мы, – Серый выразительно царапнул когтем карту – вот пик, а вот оно – Дерево!
- Какое еще дерево?! – вглядываясь в карту, съязвил я.
- Под которым пророк лекции о Браме ученикам ведал, черт!
- Очнись! Дружище это же в Индии почти. У тебя хоть и глаза большие, да косят верно… Косые такие глазки – девушкам в красных шапках строить.
Волк встал, подошел к краю нашей «полки» и, швырнув со злостью камень в бездну низа, закрытого туманом, проворчал что – то под нос.
- Ты бы еще смерть феникса на меня «повесил»! Не трогал я девчушку! Брешут всякие, а мы потом всем миром страдаем от несправедливой клеветы.
- Да я пошутил, просто смотри – здесь ты масштаб карты не учел. Надо ориентироваться примерно на то расстояние, за которое вчера прошли мы до сих пор…
Вот подобным образом мы и разбирались до того времени, пока окончательно не сообразили, что потерялись. Делать было все равно нечего, мы собрали лагерь или бивак, как хотите, пошли дальше. Мы шли некоторое время, потом свернули на какую – то попутную козью тропу, а после, когда она ушла в сторону от белоснежных далеких пиков Белого Уха, вообще оборвалась пред большим плоским камнем.
- Что такое? – остановился я.
- Камень. На Чинтамани не тянет… - заметил Серый – может, не с проста?
- Здесь надпись, но она в рунах неизвестной этиологии.
Волк деловито оживился, достал из портмоне узкие лекционные очки и громко прокашлялся, как иной раз бывает перед началом чтения.
- Саша! До тех пор, пока я не писал свою работу по «изменчивости видов», в институте я изучал древние языки арийских народов азиатского и утопшего ныне европейского региона.
- Да … ты …. что . . .
- Я не могу сказать определенно, но, похоже, это руны Рода – отца всего сущего. Скорее всего, их писал не совсем аккуратный жрец храма, да какая разница в принципе?
- Ничего не понимаю, для меня нет никакой разницы – отвечал я, смотря на неровные руны, выдолбленные на голубом камне.
- Почему же так криво все ж? - рассуждал Серый.
- Ты еще заберись сюда, камень воткни в землю, а после зубилом попробуй выбить эти письмена. Он маг, вот и руки тряслись от усталости – предположил я, вспомнив симптомы обесточенности после практики из учебника.
- Возможно, ты и прав. Действительно высоко! Ученые мира бы долго потом гадали: «как же голубой равнинный камень попал на хребет? Как же его тащили? Верно, насыпь земляную построили и заволокли рабы некие…»
Мы посмеялись громогласно в тиши ветров и гор. Смех получился довольно саркастичный, мы были не в силах удержаться.
- Что написано? – успокоившись, спросил я.
- Ну, тут сказано: « Налево пойдешь – проблем найдешь»
- Не пойдет.
- Логично, далее: «Направо пойдешь – мудрость великую найдешь»
- Заманчиво, но настораживает – размышлял я.
- Тоже согласен, вот: « Прямо пойдешь – кабаки и девки»!
-?!
-?!!
- Это что за ужасы такие? – наконец собрался с силами я.
- Чую, что самые страшные, по этому пути нам не ступать никогда!
- Я согласен с тобой Волк! Если просвещенный написал это, он точно аллегорично указал то место, куда точно ходить не стоит!
- А может наоборот… - засомневался внезапно Волк.
- Друг мой, верно ты еще спишь! Откуда в горах это есть все? Это сделано для защиты важных направлений от неподготовленных гостей. Тактика простая – привлечь одним, отвлечь от чего – то более важного.
- Логично, Саня. А что важнее? Проблемы или мудрость? – Волк отошел от камня и взглянул по обе его стороны налево и направо.
-Мудрость постигается через проблемы! – выпалил я первое, что пришло на ум. Чистая эмпирика привлекала меня гораздо больше, чем данная в руки мудрость. Наверное, это свойственно молодости, как знать?
- Ну, тогда пошли…
Немного пройдя по тропе, мы присели отдохнуть на склоне, лицом повернувшись к пропасти. Внезапно из – поворота тропы вышел человек. Мы с Волком смотрели на него и не знали, как отреагировать. Человек был в серо – коричневых одеждах, на голове его была грибовидная шляпа. Из – за спины подозрительно торчал автомат Калашникова модифицированный, как понял любитель истории Волк. У него была добрая запыленная борода.
- Авгани фамоди? – спросил быстро человек.
- Мы больше по-русски... – ответил я за двоих.
- Молитесь, кафиры! Вы себе нашли проблем! – произнес человек.
- Опа! – ответили мы в голос с Волком, когда тот снял автомат с плеча.
- Пересекать мои владения, никому не дозволено!
- Стой! Не стреляй! Кто ты хоть есть - то?! – заволновался Серый.
- С тенями вообще не говорю! В сторону!
- Скажи имя хоть! – взмолил его я.
- Волх – имя мне – первый девастатор! – закричал человек, но автомат опустил.
- Мы ей богу не знали, что это ваши владения! – оправдывался я.
- Да не мои они.… Так, просто помогаю. А зачем вы здесь?! – снова подняв на нас эллипсовидное око старого автомата, спросил человек
- Да послали в Гималаи нас, более не скажу! – закричал я, опять
- Не скажешь? А что так? – прищурился бородатый человек.
- Секрет.
Человек пристально посмотрел на меня, и я почувствовал, что он копается в моих мыслях. Включилось автоматом мое второе альтер эго, оно прошипело что – то вроде «Отвяжись!», но человек с улыбкой сломал этот заслон и прочитал все, что хотел.
- Даа! Барьеры у тебя неважные Александр! – уже добродушно сказал он.
- Что? – приходя в себя, спросил я.
- Так бы сразу и сказал, что тебя Док послал. Мы служили с ним вместе у одного великого шаха – ответил Волх.
- С Доком? А какого черта вы здесь?!
- Помогал одному гордому народу землю обетованную защищать. Здесь все века воевали – а я бог Войны! Как же не помочь!
- И где же народ? – недоумевал я.
- Как? Переубивался. Я ж говорю – гордый народ, всю жизнь воевал. Вот и кончились все… Люди умирают иногда – ты в курсе?
- Конечно.
Волх задумался, спрятал автомат и сказал сам себе: « Что же мне с вами делать? Убить? Нет – Док еще обидится, дай бог ему всяких.… А если разрешить пройти? Нет – я ж Волх! Мимо меня не пройти – это позор для меня. Ну, какого черта это все так случилось, что делать теперь?».
- Вот что, идите парни обратно по – хорошему. – Предложил Волх.
- Идет, только скажи – что за дорога от камня прямо? – спросил его я.
- Страшная дорога, лучше по другой идите. Прощайте парни! Привет командиру не забудьте передать, а то найду потом. Плохо будет….
- Хорошо, передадим! – пообещал совсем успокоенный я.
Конечно, после таких переживаний мы пошли по правой дорожке, и к вечеру уперлись в зияющий ход пещеры. В пещере мы включили чудо – фонарики и отправились ее исследовать. Мы пересекали галереи и гроты, подземные ручьи журчали под ногами, везде свисали сталагмиты и сталактиты. Пещера была очень холодной, но не сырой. В самой последней галерее горел вечный огонь в золотой чаше на цепи. По слою вековой пыли мы определили, что висит она уже порядочно давно. Может лет триста или более того.
Недалеко на полу грота пещеры, в стеклянном выщербленном от времени каплями камне сияла чистейшая вода. Она стекала сюда со сверкающего жезла, обвитого двумя крылатыми змеями. И вид его был прекрасен.
- Вот он, Алкахест – тихо прошептал Волк, вжав голову в плечи.
- Что же это?
-Это нектар истинной правды и выпивший его, получит реальное представление о сути вещей.… Не полностью разумеется.
-И что же будет?
- Тяжело нести ношу знания, еще тяжелее дарить ее людям. Ведь они хотят быть «счастливыми». Говорят мудрецы, Саша, что горькая правда – лучше сладкой лжи, я бы добавил, что правда бывает разной, но ИСТИНА едина. Все хотят жить так, что б их не омрачали ужасные реальные видения.
- Ты утрируешь, наверное.
-Ни хрена подобного, просто не хотят люди знать об этом, сам увидишь. Потому, что глаз колет, потому, что сердце рвёт! Потому, прикасаясь, дух, стенает и просит как воздуха огня.… Да и тебе, наверное, множество раз пришлось с собой бороться, дабы впитать в себя часть устремления? Думаю, что, выпив эту росу, ты уже никогда не улыбнешься.
- Никогда?
- Никогда. Ну, так как? – спросил меня Волк.
- Ты не оставишь меня?
- Оставлю – жестко сказал он, и словно пронзил меня глазами.
- Один день, Серый. Один день прошу…
- Не могу, и хватит об этом!
- Но я хотя бы тебя еще увижу?! Сволочь ты шерстяная?
- Когда ты совсем другим вернешься, я склоню колени пред тобой…
Я стремительно подошел к природному водоему, нагнулся и отпил слегка голубоватую жидкость, почувствовав ее свежесть и чистоту.
Когда я очнулся, Волк уже исчез. Я попытался проанализировать, что же произошло, но к своему удивлению не заметил никаких изменений ни в мире, что меня окружал, ни в себе самом. Только что голова была ясная как никогда, да и линия на земле желтого цвета появилась, как бы указатель пути. Пойдя по линии, я скоро вышел на едва заметную горную тропу, которая отличалась легкостью прохождения ее.
- Вот бывает всякое…. – начал, было, я говорить в слух, но вспомнил, что мой спутник оставил меня.
Бывает всякое в жизни. Больше всего ошибок. Ошибок так много, что иногда куча времени уходит на то, чтоб жалеть себя, переживать их и почти мало остается времени, чтоб их осмыслить и принять, как есть ту сотканную судьбу, которая вершиться тихо и незаметно нами самими. Я очень часто ошибаюсь. Так часто и так глупо, что это уже непростительно. Непростительно, потому что знаю я на самом деле, как я должен был поступать, но все ж.… Поможет ли мне моя совесть и Воля не оступаться с пути намеченного мной? Надеюсь… Поздней ночью, уже спускаясь с гор в пустыню, понял, что пора ложиться на ночлег. Разжег костер, присмотрелся к местным духам и включил режим защиты от вторжения. Быть может и поможет. Хотя они местные, а я пришлый?
Пустыня. «Навь»
Ночь 37 го
Старая пластинка на граммофоне шуршала вращаясь. Сквозь тихий треск ее я слышал голос Дока, знал, что он специально мысли свои писал для нас на винил. «Если с большой скоростью вращать колесо… то не будет видно спиц его… Можно ли тогда сказать, что их не существует?... Глубоко в этом сомневаюсь.… Есть множество миров «впереди» и «позади» нашего… феноменального мира… склонись к вере в это, хотя, возможно, ты и не видишь их.… как не видишь и спиц быстро вращаемого колеса… Тсссс… щаемого колеса… щаемого колеса…» - заело пластинку. И я почувствовал, как меня тянет обратно в мир, где я живу днем.
Пустыня. «Правь»
День 38 го
Утром, когда совсем взошел отец – солнце, я увидел, что на горизонте пустыни пред большим барханом лежит полуразрушенный город. На чудо – карте он значился как город чародеев Мифрил. Мне не известно как давно он здесь находился, но говорящий текст карты сообщил, что десять тысяч лет назад этот город исчез в песках пустыни и более его никто никогда не видел. Я слышал еще про один такой город, он когда – то по легенде находился на усопшей ныне Америке. Он назывался Лас – Вегас. Но тот город был легендарной Гомморой, где любил отдыхать некогда Король Элвис. До Мифрила по карте было около двух дней пути, но визуально несколько десятков километров. Люди! Никогда не верьте глазам своим. Любой разведчик вам это докажет. Лишь только рациональный расчет, интуиция и опыт подскажет вам истинное расстояние до предмета, что вы избрали своей целью…. Когда я шел по пустыне, то видел сказочные дворцы, видел неспешные караваны идущие издалека…. На расстоянии десяти метров от земли! Можно ли сказать, что это было Явью? Сомневаюсь, и все ж могу поклясться, что от жары и полу бредового состояния я был рад видеть эти призраки, то ли далеких стран, то ли далекого прошлого. Иногда куртка моя совсем высыхала, и я останавливался, чтоб отпить маленький глоток зеленого чая из своего термоса. Кожа липла к хлопчатобумажной ткани, уши обгорали, выглядывая из под самодельной чалмы. Глаза резал свет, отраженный от песка. Иногда я видел снег своей далекой родины за место этого крупно кварцевого песка. Крупинки отражали свет так причудливо, что мне казалось, что снег падает с неба, а от обезвоживания морозило почти как зимой. В лихорадке мыслей проплывала вся моя жизнь. Я вспоминал моменты ее, как вспоминают вехи истории. Я смотрел на себя со стороны и сверху. С боков и из нутрии, выявляя все противоречия и всяческие малодушные грани свои, сбивая единую металлическую стену. Я вспоминал лица живых, сопоставляя их с лицами давно покинувшими Правь. Я хотел только одного, всем своим нутром. Я хотел совершенно другого всем своим внешним. В какой то момент понял, что слишком много говорю про себя. «Я» - ничто. И все…. « Кто идет сейчас по выжженной пустыне, потрескавшимися губами разговаривает сам с собой? Кто думает и желает, кто вообще такой этот «Я»? Кто он? Кто в нутрии того, кто идет? Черт! За этот ответ я бы не пожалел бы своей руки! Или ноги…. Нет вопроса важней! Мне уже почти безразлично кем я когда – то был!! Я желаю знать, кто я есть сейчас! Без всяких эмоции! Без всяких корыстных мыслей! Вот я наступаю на твердый гранитный камень, лежащий на моем пути. Он – мой брат. Он мой друг век от века! За то, что наступил я на него сегодня, что он не подвел меня, да будет так: пусть он станет живым и наступает на меня. Я его не подведу! Да! Все мы одиноки – потому, что ниже нашего достоинства считать природу – мать живой! Потому, что все эти камни и растения – неживые для нас. Волк прав, что хотел доказать моим соплеменникам. Он хотел доказать им не только то, что он есть. Не только для себя, полтергейст шизофреника старался, но для всех. Он часть природы, я часть ее, она часть нас…. У нас есть задачи…. Мы должны их выполнять…. Шатаюсь и падаю…. Встать, потому, что надо выполнять, что тебе предписано…. Выполнять обещания….»
Не помню точно, сколько я еще прошел. Откопав укрытие в полметра, я положил туда свой скарб и улегся на ночлег. Меня трясло, как в лихорадке, я совсем ничего не мог понять или хотя бы проанализировать. Мало того и не пытался – чувствовал теперь бессмысленность этого всего. Что было важным? Что было важным для меня? Под пальцами в песке лежали заржавевшие цилиндрики гильз. Как они здесь оказались? Было дико холодно.
Пустыня. «Навь»
Ночь 38 го
И я видел, как среди пустыни в вечерней темноте лежали семь. Они лежали «ромашкой», выставив на все стороны света свое оружие. Они знали, что Хана скоро придет, совсем недолго оставалось.…Лихорадочно откапывали они, иногда лежа окопы, чтоб хоть немного защитить себя от жалящих во тьме пчел. Ни на что, уже не надеясь, стихли маты, стихли хрипы и жалостливые стоны. Они лежали и смотрели каждый в свой собственный «сектор».
Молча проходили минуты, молча уходило время, но один вдруг оглянулся.
- Простите меня, мужики… - полное молчание.
- И меня простите, братцы… - Раздалось с другой стороны.
- Я конченая сука, простите парни, что вас подвел…
И с каждой стороны света неслись извинения людей, никогда не извиняющихся. И каждый был падлой, и каждый был святым. И все они понимали, что возможности извиниться пред всеми уже может, не представится. И все молча прощали друг друга, все были в единый последний миг братьями, даже если всю жизнь были врагами. Косные догмы мира перестали существовать, вот уже русский мог спасать чеченца, а казах – украинца. Как родного.… Ни что уже не имело значения. И я как бы был там, и как бы меня не было вовсе. На этом открытом участке чертовой пустыни, где лежали семь, прося прощения в последний раз в жизни.… Без идеи…
Пустыня. «Правь»
День ….. го
- Это ж как тебя угораздило, дорогой ты человек, лечь на такое засраное место?
Я очнулся, не совсем понимая, что происходит, расклеил губы, потрескавшиеся от жары, и открыл глаза. Но еще плохо видел со сна.
- Что? – спросил, еще находясь в полубреду, я.
На краю поля зрения замаячило лицо человека в чалме и длинном белоснежном халате, который участливо мне улыбался. Он склонился надо мной и протянул к моим губам флягу из никелированной стали в чехле. Я с трудом отпил два глотка и понял, что вода была на удивление свежая и холодная, хотя был уже полдень, судя по всему. Сколько времени прошло в бреду, точно не знал я.
- Как ты умудрился лечь в место кровью омытое? Или не видишь ты? – спросил человек, но я отметил, что рта он не открывал.
Я посмотрел против солнца в его глаза и ощутил, что опасности мне от этого человека не ждать. От него веяло благим, я чувствовал это, как чувствует лошадь близкий постой. Его выветренное, иссушенное солнцем лицо в сети морщин, было довольно красивым. Хотя и не совсем определенного возраста. Возле него стоял прекрасный тонконогий белый высокий скакун. Было полное ощущение реального в нереальной обстановке.
- Так как ты это место выбрать умудрился? – повторил вопрос человек.
- Не знаю…. Я, кажется, болен, все в бреду делал – ответил ему я
- Ты знаешь, что места омытые кровью опасны? Или про закон эманаций ты не в курсе? Кстати, как тебя назвали твои родители? Меня зовут Лев. Я местный погонщик караванов.
- Караванов?
- Караванов, ну хоть это и прошлый век – это все еще почетная традиция…
- Меня зовут Александр.
Человек улыбнулся и пристально посмотрел в мои глаза. Казалось, что он пытался запомнить мое трудное для произношения имя.
- Саша, значит? – переспросил он
- Он самый.… А как вы говорите… Лев?
- Запросто, это место ж чародеев город, так вот я как бы чародей!
- Говорят, город исчез в песках давным-давно?
- Так мы его снова откопали, пошли, я тебя приглашаю в дом свой.
Лев помог мне подняться с земли, и мы погрузили мои вещи на коня. Сами же мы пошли рядом с конем и по пути говорили друг с другом. Новый мой спаситель поведал мне, что городские жители века назад создали иллюзию исчезновения города чародеев. Увидеть его мог только человек, искренне жаждущий знания и мудрости. Множество экспедиций было отправлено на его поиски, но безрезультатно. Совмещая пространство, можно было в одном и том же месте расположить множество миров. Поисковики проходили сквозь город и не замечали его. Вот такая история. Сам город показался мне на редкость маленьким. Попали мы в него с Львом, после того как прошли через три каменных столба, испещренных разными знаками. На главной городской стене висел, священны кодекс приветствия, была написана история города. Так, в вкратце, что – то около 300 тысяч лет…. На улицах не было ни души, одни здания библиотек и храмов всех сортов. На центральной площади возвышался камень Алатырь, своего рода хранитель города. В конце города возвышался дворец – институт. Там происходило самое важное обучение. Поскольку жители города были поголовно аскеты и люди весьма непритязательные, город не имел жилых домов, гостиниц, магазинов, всех институтов питания и прочего. Мифрил был просто центром сбора всех его жителей. Обычно все они общались посредством телепатии, но это весьма тяжелый способ передачи, поэтому издалека жители приезжали не просто для сбора информации, но еще и для встречи со старыми сотрудниками и друзьями. В центре города располагались зеркала порталов в разные стороны света. Экономия времени, экономия сил. Все вокруг было, как бы целиком высечено из скалы, которая некогда лежала посреди пустыни, что бы не утонуть в песках. Тем более что жители города и так находились на месте большого дна океана, поэтому место постройки и выбрали, как самое чистое в эманационном плане. Хотя и было не так высоко. Самое главное, что жители города жили для единственной цели, их работа была их смыслом. Она имела значения. Все были счастливы, хотя счастье это, надо признать, было другого рода.
- Лев, мне надо сделать одно дело…
- Я знаю, что тебе надо сделать – ответил он, поправив чалму.
- Можно ли мне попасть туда сразу? Через портал? – проговорил я усталым голосом. Я думал, что уже никогда не приду к своей цели.
- А ты лучше спроси того, кто тебя сюда послал – предложил, улыбаясь спокойно мне, Лев. При этом он подошел к двери библиотеки и открыл ее, приглашая меня. Внутри большого здания, пройдя холл, я попал в книгохранилище, где на бесконечно невидимых полках стояли фолианты. Книги всех времен и народов. Чувствовалось, что здесь наложено множество устремлений, для изучения мудрости. В центре читального стола сидел в мягком кресле его преподаватель и учитель Док. Лицо его было спокойным, но глаза светились благожелательным огнем. И я вдруг понял, что свой путь я только начал. Что он бесконечен. Извечен точнее - и это было счастье. Я несколько устал, но, отдохнув, меня бы снова ждала дорога. В себе ли, вне меня, но путь пролегал где – то. Сердце ликовало, ветер перемен стучал в висках, был я почти ослеплен и вознесен и снова низвержен, но все ж мог продолжать опять…. Идти, искать и находить, никогда не сдаваться. Из века в век, из жизни в жизнь! И не было ничего пьяняще и прекрасней для меня, чем страдать и постигать новый опыт, анализировать его в краткие передышки и вновь отправляться в дорогу.
- Ты порядком устал, наверное? – спросил меня спокойно Док.
- Да – я сел на стул перед большим читальным столом и посмотрел на свои руки. Руки были грязные, исцарапанные от кочевой жизни под небом.
- Поручение сделал? – спросил снова мой учитель. Шелестели листья.
- Нет, я сделал только треть пути до места….
Док улыбнулся и закрыл книгу, лежащую перед ним. Минуту он смотрел на неё, а после опять поднял голову.
- Самое главное - что ты успел посмотреть и понять во время пути, ты можешь мне сказать, что же за цель у тебя появилась в конце?
-Я думал о том, кто же я. Я думал о том, что еще мне надо узнать…. честно говоря, я хотел бы идти так всегда и постигать каждый день мудрость. Сражаться с самим собой – отвечал, волнуясь почему – то внутри, я.
Однако сильно устал. Такое ощущение, что я бы упал прямо здесь на полу и спал, спал, спал…. А когда бы проснулся, я бы вновь уснул очень надолго. И когда бы вновь проснулся, я бы пошел дальше… Я искал всегда новые слова, но все равно пришел бы к ЕДИНОМУ. Ведь в начале то же было СЛОВО.
