• Login here
• Register
• Lost your password?

Публикации | Книги | Письма “К. Х.” Ч.У. Ледбитеру (часть 4)

Окончание комментария к письмам Учителя К. Х. Ледбитеру
Author: Ч. Джинараджадаса
Submitted by: SERGEJ   Date: 15.03.2010 09:56
Comments: (0)   Ratings:

ПИСЬМА "К. Х." Ч. У. ЛЕДБИТЕРУ

Никому не показывайте мои записки.
Они были показаны мне с санкции Учителя спустя много лет. Но только в 1908 с разрешения Учителя письмо было опубликовано в январском номере "Теософиста". При публикации м-р Ледбитер преднамеренно не учел этот постскриптум: "Никому не показывайте мои записки". И точно так же пропустил его я, когда в 1919 переиздавал письмо в "Письмах Учителей Мудрости" первого выпуска. Почему?
Объяснение, которое я должен дать, является самой трудной частью написания комментария к этим письмам Учителя К.Х. Поскольку это связано с глубоким разочарованием, которое великий теософ, любивший своего Учителя, принес тому Учителю из-за интеллектуальной гордыни и нехватки интуиции.
Среди стойких приверженцев Теософического Общества вместе с Е.П.Б. и полковником Oлькоттом был А.П. Синнетт. Его блестящим достижением была книга "Оккультный мир", в которой он объявил Западному миру о существовании Адептов и их философии. Конечно, за годы до этого Е.П.Б. опубликовала ее монументальную "Разоблаченную Изиду"; она, полковник Oлькотт и другие в 1875 основали Теософическое Общество; и в 1878 с основанием "Теософиста" была начата замечательная работа. Но именно м-р Синнетт впервые в его "Эзотерическом буддизме" дал современному миру основную идею Мудрости Учителей, главным образом, о том, как они воздействуют на эволюцию человечества. Из ответов на многообразные вопросы, часто не очень связанные один с другим, м-р Синнетт ухватил своим умом общие линии того, что Учителя могли сказать относительно человека, невидимых миров, жизни после смерти и прогресса человечества в целом на тысячи лет. С "Эзотерическим буддизмом" родилось другое представление о Мудрости, которое ясно мыслящие умы современного мира могли исследовать и принимать.
Все же у м-ра Синнетта был странный недостаток. Хотя у него была глубокая любовь к Учителю К.Х., к которому он обратился, как к "куратору", его стремление изменить определенные аспекты своего характера, чего желал Учитель, было несовершенным. К тому же у него было укоренившееся предубеждение относительно превосходства Западных рас и неполноценности Восточных рас. Хотя ему иногда внушала страх сила, которой Адепты, очевидно, обладали, он так и не смог понять, что у них, представителей Востока, было, действительно, лучшее знание по всем вопросам, чем у него, представителя Запада. Нам нужно только прочитать объемистую корреспонденцию между ним и Учителями, чтобы заметить, как он постоянно продавливал свои взгляды относительно того, каким образом теософия должна быть представлена западным умам. Это не было простой шуткой, когда Е.П.Б. в экземпляре ее "Изиды", данном ему, написала "Боссу," а после обозначения ее собственного Учителя (без малейшего смысла непочтительности, но строго буквально в его американизме) – "Босс", она назвала м-ра Синнетта "Суббоссом".
Именно эта интеллектуальная гордыня заставила его часто быть несправедливым, а Учитель говорит "жестоким", и к Е.П.Б., и к полковнику Oлькотту. Американская демократичность и (для м-ра Синнетта) нехватка рафинированности и "общественных манер" полковника Oлькотта сильно его раздражала. И точно так же он постоянно заблуждался относительно большинства обстоятельств Е.П.Б.
Постепенно м-р Синнетт сделался настолько неблагоразумным в своих требованиях к Учителю и столь несклонным признать, что имеются твердые правила в оккультизме (чего желал Учитель К.Х.), что начал устанавливать постоянно растущий барьер между собой и "куратором”, которого в глубине души он любил. Наконец, в 1884 после того, как началось нападение Куломбов, и его отношение к Е.П.Б. превратилось в постоянное осуждение "за глупости и грубые ошибки", из-за которых он считал ее виновной, Учитель сказал ему:
"Ну, она, в сущности, мертва, и это вы сами — простите мне еще одну правду — убили этого грубого, но верного агента, тем более такого, который, действительно, был вам предан."
"Друг, опасайтесь гордости и эгоизма, двух величайших капканов, уготованных для стремящегося вскарабкаться по крутым тропам Знания и Духовности. Вы открыли щель в стыке нашей брони для дугпа, и поэтому не жалуйтесь на то, что они нашли ее и ранили вас."1

М-р Синнетт получил это письмо в Лондоне 10 октября 1884, за три недели до того, как м-р Ледбитер получил свое. Ранее в июле того года, Учитель написал м-ру Синнетту: "Я решил сделать еще одно усилие (последнее, которое мне разрешено), чтобы открыть вашу скрытую интуицию... "
"К несчастью, как бы велик ни был ваш чисто человеческий интеллект, ваша духовная интуиция слаба и туманна, так как она никогда не развивалась." 2

Это произошло между 10 и 31 октября (дата первого письма м-ру Ледбитеру), когда с несколько большей, чем обычно, несправедливостью по отношению к Е.П.Б. м-р Синнетт закрыл (совершенно невольно, и в этом его трагедия), дверь в лице Учителя. И тогда Учитель написал:
"Правда на ее стороне. Ваши обвинения чрезвычайно несправедливы и тем более болезненны мне, что исходят от вас. Если после этого утверждения вы все же будете придерживаться той же самой позиции, мне придется выразить свое глубокое сожаление по поводу этой новой нашей неудачи и пожелать вам от всего моего сердца успехов у более достойных учителей. Несомненно, ей не хватает милосердия, но, действительно, вам не хватает проницательности.

Но м-р Синнетт не изменил своего отношения до конца. За один год до его смерти, когда я видел его, он был все еще полон своих обид, уничижительных для Е.П.Б. и, в особенности, для ее вклада в теософию. 3


Когда я мальчиком приехал в Англию, я жил в их доме в течение двух лет. Хотя он был вежлив по отношению ко мне, мы были простыми знакомыми. Однако, он всегда сердечно относился к м-ру Ледбитеру. Все же у меня была большая возможность наблюдать м-ра Синнетта и его привычки, ибо в 1894 меня допустили во внутреннюю группу Лондонской Ложи, как челу Учителя, и я присутствовал на более тесных и неофициальных сборах группы, которые проводились для дискуссий почти каждый воскресный день, по утрам в библиотеке м-ра Синнетта.
М-р Синнетт даже в 1889, когда я присоединился к его домашним, так и не понял, что он порушил свою связь с Учителем. Хотя он не получал больше писем, он был полностью убежден, что Учитель все еще общается с ним через ясновидящую леди, которую он имел обыкновение погружать еженедельно в транс, всякий раз, когда она оставалась с ним и его женой (ради этого леди, которая жила в Ирландии, приезжала в Лондон несколько раз в год). Когда, несколько лет спустя, эта леди больше не могла действовать как рупор Учителя (во что м-р Синнетт твердо верил), он нашел другую, а позже еще одну. И когда я видел его в последний раз, медиумом был мужчина. И м-р Синнетт никогда не сомневался относительно подлинности сообщений, полученных через эти каналы.
М-р Синнетт имел твердое убеждение, что это не было делом ни одного из нас, как недостаточно достойных, а если бы когда-либо Учитель решил общаться, он начал бы с него, и только потом, через него, с другими. Это определенно явилось бы для него шоком, что м-р Ледбитер, новичок во всех теософических делах по сравнению с ним, получил письма, а он, м-р Синнетт, нет. Учитель не желал, чтобы м-ру Синнетту была причинена боль, отсюда слова: "Никому не показывайте мои записки." Пока м-р Синнетт был жив, ни м-р Ледбитер , ни я не хотели, чтобы он увидел это второе письмо опубликованным, поскольку он мог морально пострадать от этого запрета Учителя.
Учитель знал эту особенность м-ра Синнетта – его веру, что он был единственным истинным выразителем пожеланий Учителя – поскольку в длинном письме, которое полковник Oлькот получил от Учителя на борту судна, которое приближалось к Бриндизи в 1888 (“Письма Учителей Мудрости”, первый выпуск, письмо XIX), давая ему совет и инструкцию относительно неприятной ситуации в Лондоне, Учитель добавляет постскриптум:
"Приготовьтесь, однако, что подлинность настоящего будет отвергнута в некоторых штаб-квартирах."
То, что Учитель был прав, и что были "некоторые штаб-квартиры", мы видим из писем, написанных м-ром Синнеттом 12 и 23 октября 1888 м-ру Ледбитеру, который работал тогда на острове Цейлон.
"Одна странная вещь: у Oлькотта есть письмо, очевидно, от Учителя К.Х., полученное в то время, когда он был на пути домой. После некоторого утаивания поначалу, затем он, разумеется, показал его мне – и я не чувствую себя вообще уверенным во всем этом. Внешне это очень похоже на другие письма с синим почерком, которые поступили во время кризиса 1884, – как мадам Б. признавалась мне впоследствии, в течение того времени Учителя стояли в стороне и оставили все различным челам, включая свободу использовать синий почерк. Конечно, этот пункт является для вас лично наиболее строго конфиденциальным. Я не хочу поднимать новые волнения, подвергая сомнению подлинность письма – у которого, кроме того, нет никакой прямой ссылки на меня – хотя, в определенном смысле, написанном для меня; еще одна деталь, которая делает это подозрительным при данных обстоятельствах, поскольку я вижу в своем собственном сердце, что моя внутренняя привязанность к Учителю и его идеям, насколько я могу интерпретировать их, так же неизменно безупречна, как всегда, как ни вы, ни я не можем сказать лучше. Письмо – непрерывное прославление мадам Б. Хорошо: если Он заставляет меня знать, что Он желает, чтобы я попросил прощения у мадам Б. за (имевшуюся ?) 1 (у нее) неосмотрительность, я пошел бы и извинился бы наиболее смиренно, но, между тем, я могу только следовать за внутренним Светом."

"Конечно, Oлькотт, следуя своей бесхитростной привычке, считает письмо полностью подлинным, без мысли об изучении его, и он не виноват в том, что он делает так . . . Я не думаю, что будет много пользы от того, чтобы сказать Oлькотту, что я не верю в подлинность письма."
Таким образом, я заканчиваю эту патетическую историю выдающегося деятеля теософии, который, возможно, стал бы намного большим служителем, если бы у него было меньше интеллектуальной гордыни так же, как меньше чувства расового превосходства. О его (неосознанном снова) предательстве доверия, оказанного ему недвусмысленным указанием Учителя, чтобы никогда не издавать определенные личные и глубоко личные письма от него и от его брата, Учителя M., я ничего не говорю здесь. Поскольку человек вечной обидой деформирует свой ум, и не полностью ответственен за нарушения долга, которые запрещает честь.
[center] [ТАКОВ КОММЕНТАРИЙ КО ВТОРОМУ ПИСЬМУ] [/center]
Третье сообщение от Учителя м-ру Ледбитеру не письмо, а краткое послание из шести предложений в стиле редакторской правки, осажденное на последней странице письма от Е.П.Б. во время почтовой пересылки. Есть несколько примеров этого метода, принятого Учителями, когда, вместо того, чтобы писать письмо, они давали его содержание во вкрапленных словах или фразах, или писали на другой стороне письма.

Письмо, отправленное из Эльберфельда, Германия, м-ру Ледбитеру, живущему тогда в Коломбо, на острове Цейлон, имеет отношение к трагическому случаю, связанному с еще одной неудачей челы на испытании. Это был молодой брамин из Южной Индии по имени С. Кришнамачари. Он был маленького роста и служил клерком в офисе коллектора в Нeллoрe, но между 1880 и 1881 ушел в отставку и приехал в Бомбей к Е.П.Б. и полковнику Oлькотту. Он тогда отказался от своего имени и назвал себя Баваджи.
Е.П.Б. получила инструкции от Учителей, чтобы использовать Баваджи как рабочего, и он был определен помощником к Дамодару K. Maвaлaнкaру.

В это время Учителем К.Х. был принят чела по имени Джуал K. Дeб. Я думаю, что он был тибетцем, поскольку несколько лет жил в Тибете с Учителем. В Индии он был также известен под индийским именем, как Дхарбагири Нaтх. Причиной явилось то, что Учитель К.Х. нуждался в двух посыльных к м-ру А.П. Синнетту в Симле. Одним из посыльных был выбран Р. Кeшaвa Пиллаи в Нeллoрe, и письма 65 и 66 второго выпуска детализируют помощь, которую он должен был оказать основному посыльному, Дeбу.

Но Деб не мог пойти в его собственном физическом теле, поскольку у него была определенная подготовка к оккультной работе, которую невозможно было выполнить, если тело было загрязнено грубым магнетизмом внешней среды. Баваджи дал согласие в определенных случаях покидать свое физическое тело так, чтобы Дeб мог жить в нем и выполнять требуемую работу. В то время как Дeб занимал тело Баваджи, последний жил в астральном, осведомленный, что Дeб использует его физическое транспортное средство.

Задача выполнялась, Дeб уходил, и Баваджи снова возвращался. С этого времени Е.П.Б., полковник Oлькотт, Дамодар и немногие другие, знавшие, что происходило, называли Баваджи также именем Дхарбагири Нaтх (которое принадлежало Дeбу).

Когда в феврале 1885 Е.П.Б. уехала в Европу, ее сопровождали д-р Ф. Хaртман, мисс Mэри Флинн и Баваджи. В 1886, когда Е.П.Б. жила в Эльберфельде, в Германии, Баваджи, который до того времени смотрел на Е.П.Б. с почтением, изменился. Е.П.Б. описывает это изменение в ее письме м-ру Ледбитеру; есть несколько писем от нее м-ру Синнетту и другим, в которых описывается это изменение в Баваджи, и особенно один важный факт, что тот утверждал, что он был принятым челой и был с Учителем в Тибете. Но именно Дeб была принятым челой, а не Баваджи, который был только на более ранней стадии, челы на испытании. Баваджи, тело которого, конечно, занималось Дeбом в его специальной миссии, начал на основании этого создавать вокруг себя оппозицию Е.П.Б. Кроме того, он извращал факты, чтобы удовлетворить своему тщеславию.

В результате всего этого предательства и лицемерия, Баваджи был признан неудачей. Учитель говорит: "Маленький человек потерпел неудачу. " Комментарий Учителя к ситуации написан поверх последней страницы письма Е.П.Б., осажденный на нем во время транзита в почте. Приблизительно год спустя, Баваджи возвратился в Индию; ничего больше не слышали о нем в теософических кругах. Несколько лет спустя он умер в безвестности.

Письмо также показывает факт, что, как и в 1884, м-р Ледбитер очень хотел послать письмо его Учителю, на сей раз через Е.П.Б. Но она утратила эти полномочия, поскольку Учителя по ее просьбе освободили ее от того, чтобы быть их опорным пунктом на физическом плане для феноменов, после того, как началось миссионерское нападение, так как те, кто, казалось, доверяли ей, стали подозрительными. Именно тогда м-с Лaурa Ч. Халлoвэй прошла испытания на предмет, сможет ли она обучиться быть достаточно быстро и правильным способом реагирующей, чтобы удовлетворить требованиям опорного пункта; но она потерпела неудачу. Moхини М. Чaттeрджи, который был уже принятым челой, так же испытывался, но он тоже потерпел неудачу.

Поэтому Е.П.Б. говорит, что она возвращает м-ру Ледбитеру его письмо Учителю. Но когда письмо Е.П.Б. прибыло в Коломбо, письма Учителю, возвращенного Е.П.Б., внутри не оказалось. Но вместо этого было сообщение от Учителя поверх последней страницы ее письма.



Я была рада — искренне — получить ваше приветственное письмо. Что же до приложения, то я не возьму на себя его пересылку. Я не могу сделать этого, мой дорогой друг; я поклялась не доставлять больше писем, и Учитель дал мне право и привилегию отказать. Так что я отложила его и посылаю вам таким, как получила его. Если бы махатма К. Х. принял письмо и захотел бы прочитать, он бы забрал его из моего ящика, и то, что оно остаётся на месте, показывает мне, что он отказывается от него.
Теперь узнайте о новом развитии событий. Баваджи всецело против нас и склоняется к разрушению Т.О. Месяц назад он был в Лондоне и готовился плыть обратно в Индию. Теперь он здесь — и только небесам известно, когда он уедет, поскольку он живёт с Фрэнком Гебхардом (старшим сыном, который на его стороне, и кого он крайне психологизировал) , и посеял разногласия и споры в семье Гебхардов; мать, отец и два сына — Артур и Рудольф, — остающиеся верными учению Учителей, — со мной, а Фрэнк — на его стороне. Он никогда не приходит к нам, хотя живёт через дорогу — и пишет и пишет тома учений против наших доктрин. Он делает и большее; он объявил всем, что собирается опубликовать манифест, в котором выразит сожаление, что внёс свой вклад, дурача публику относительно характера Учителей и того, что они будут и могут делать. Он утверждает, что на протяжении пяти лет находился под майей, психологической иллюзией. Он твёрдо верил в то время, что все феномены производились Учителями, что он сам был в прямом контакте с ними и получал письма и указания, и т. п., но теперь он (Баваджи) знает лучше. С тех пор, как он прибыл в Европу, он узнал истину, получив озарение (!!!). Он понял, что Учителя не могли никогда, ни в коем случае, связываться ни с нами, ни даже со своими челами; они никогда не могли писать сами или даже стоять за письмами или записками, осаждёнными с помощью их чел. Всё подобное было продуктом майи, элементалов, призраков, когда не было "обманом", говорит он. "Эзотерический буддизм" — это всё чепуха и галлюцинация. Ничто из того, что дано в "Теософисте" — не истинно. Моя "Изида" и даже "Тайная доктрина" по его мнению продиктованы мне каким-то оккультистом или "духами" — но ни в коем случае не Учителями. На вопрос, как же он приехал со мной в Европу по приказанию своего Учителя, как он говорил, он теперь спокойно отвечает, что ошибался; он "изменил своё мнение" и знает, что это была его собственная иллюзия. Олькотт никогда не лечил никого месмеризмом, и ему никогда не помогали Учителя, и т. д., и т. п.
Более того, он настойчиво оклеветал Суббу Роу, Дамодара, Олькотта и всех в Адьяре. Он заставил многих европейцев утерять к ним доверие. Субба Роу, как он говорит, никогда в своей жизни не говорил правды европейцам; он дурачит их всегда и является лжецом; Дамодар — также великий лжец; один он (Баваджи) знает Учителей, и кто они есть. Если коротко, то он делает из наших махатм недоступных, безличных существ, столь удалённых, что никто не может их достичь!!! И в то же время он сам себе противоречит; одному он говорит, что провёл 10 лет с махатмой К. Х.; другому — что 3 года, опять же, что он ездил в Тибет несколько раз и видел Учителя только издалека, когда тот входил в храм и выходил из него. Он врёт самым ужасным образом. Правда заключается в том, что он (Б.) никогда не был в Тибете и не видел своего Учителя и с расстояния в 100 миль. Теперь у меня есть подтверждение этому от самого Учителя. Он был челой на испытании. Когда он прибыл в Бомбей, в Штаб-квартиру, ваш учитель приказал мне сказать всем, что он принял Кришну Свами и прислал его жить с нами и работать для Т.О. Он был послан в Симлу к м-ру С., и так сказать, перепоручил свою личность настоящему челе, Дхарбагири Натху, и с тех пор принял его имя. Будучи связана обетом молчания, я не могла противоречить ему, когда слышала, как он хвалился, что это он жил со своим учителем в Тибете и был принят настоящим челой. Но теперь, когда он провалился как "испытуемый" по причине личных амбиций, ревности к Мохини и внезапно развившихся ярости и зависти — вплоть до ненависти — к полковнику и ко мне — теперь Учитель приказал мне рассказать правду. И что, как вы думаете, он сделал? Он посмотрел мне в лицо и спросил — что я знала о его прошлой жизни? Конечно, он не был у Учителя в течение тех пяти лет, когда он был с нами, но он знал махатму К. Х. за 12 лет до того, как впервые услышал о Т. О.!!! Когда я показала ему письмо Учителя, в котором ваш махатма подтвердил моё заявление, подчеркнув, что он (Баваджи) "никогда не видел его и не путешествовал в Тибет", м-р Б. спокойно сказал, что это было письмо призрака, поскольку махатма никогда не мог бы ни писать писем, ни что-либо говорить о своих челах.
Таким образом, он скрывается за тройной бронёй безответственности, и невозможно поймать его тому, кто подобно Фрэнку Гебхарду верит, что каждое слово Б. боговдохновенно. Б. не отрицает ничего; допускает всё, каждый феномен, и выкручивается из этого, говоря, что всё это иллюзия, его карма. Когда его ловят на вопиющем противоречии, он выворачивается, говоря, что никакой чела не имеет воспоминания о времени, пространстве или цифрах (!!), потому и противоречие. Когда ему показывают его собственную подпись, подтверждающую, что он защищал феномены и пропагандировал доктрины нашего Общества и Учителей, он отвечает: "О да; но я находился в иллюзии. Теперь я изменил своё мнение". Что тут поделаешь? Он склонился к разрушению нашего Общества, и когда он вернётся в Индию, то будет заронять сомнения в каждый индусский ум. Дамодар, который знает о нём правду и мог бы разоблачить его, далеко и не имеет желания возвращаться. Так что, если Субба Роу и немногие преданные индусы не помогут полковнику разоблачить его (а Суббая Четти1 знает, что он никогда не был в Тибете), Общество пропадёт или получит ещё одно ужасное потрясение. До свидания, мой дорогой товарищ, и не теряйте, тем не менее, храбрости. Учителя с нами и защитят всех тех, кто твёрдо за них стоит. Пишите мне в Остэнде до востребования. Я буду там завтра.



[Постскриптум наверху первой страницы]
Мои любовь и благословения Дону Дэвиду2 и всем братьям. Мои огромнейшие и уважительные салямы высшему священнослужителю Сумангале.3 Просите у него для меня благословения.



__________
* Перевод K.Z.

ТРЕТЬЕ СООБЩЕНИЕ ОТ УЧИТЕЛЯ К. Х.

Наберитесь смелости. Я доволен вами. Действуйте по собственному усмотрению и верьте вашей лучшей интуиции. Маленький человек потерпел неудачу и пожнёт свою награду. А пока — молчание.

КОММЕНТАРИЙ
Наберитесь смелости.
Е.П.Б. говорит в конце ее письма м-ру Ледбитеру: "Не теряйте храбрости." Все, кто близко сталкивался с Е.П.Б., знали, какой остро и быстро реагирующий она была в отношении к каждому возможному ущербу или опасности для Теософического Общества. После большого удара, который Общество получило от нападения миссионеров, когда очень многих подвела их храбрость, чтобы засвидетельствовать открыто их доверие истинным ценностям Общества, мы можем легко вообразить, как встревожило Е.П.Б. отступничество Баваджи. Ее беспокойство, конечно, преувеличило его влияние; потому что, за исключением разделения, которое он создал в семье Гeбхaрдов, не было где-нибудь в Обществе в это время никаких последствий, которые нападение Баваджи на Е.П.Б. могло бы вызвать. Но м-р Ледбитер был далеко на острове Цейлон, и письмо Е.П.Б. было достаточно тревожным для любого, чтобы тот мог предположить, что еще один кризис спустился на Общество.

Более позитивные слова Учителя "Наберитесь смелости" показали м-ру Ледбитеру, что опасность для Общества не имела того вида, который потряс его до основания в 1884.
Я доволен вами.
Три простых слова, но сколько энергии они, должно быть, принесли м-ру Ледбитеру! Нет уже ни одного из теперь живущих, кто бы знал, как я, какое напряжение и дискомфорт были здесь, – если бы он позволял себе принимать их во внимание – в это время, когда он жил в Коломбо в штабе "Буддийского Теософического Общества." То Общество никогда не было "Теософическим"; и хотя некоторое время несколько сотен сингальцев стали членами Родительского Теософического Общества, они были буддистами в общем и целом, и я сомневаюсь, была ли, хотя бы у полудюжины, самое большее, когда-либо идея, что теософия может быть философией, или взглядом на жизнь. Никогда не была атмосфера в цейлонском Штабе "теософической", в полном понимании этого слова.

Кроме отсутствия благоприятной атмосферы Aдьяра, просто физическая неприемлемость условий жизни в этом месте, в незначительном "туземном городе", в одной из его переполненных частей, для рафинированного европейца, быстро перешла бы в желание уехать. М-р Ледбитер имел на втором этаже в конце здания, примыкающего к улице, одну маленькую комнату, служившую кабинетом, столовой и гостиной; крошечная спальня была отгорожена от веранды ширмой из холста. У него, конечно, была своя ванная, в которую он должен был спускаться на первый этаж; но рядом с ней был – не ватерклозет, поскольку в нем не было никакой воды, ни даже индийское приспособление с ежедневной "чисткой", но ужасная выгребная яма, вычищаемая один раз в год. Была печатная машина на первом этаже, и молитвенный зал для еженедельного проповедования от девяти вечера до полуночи.

Буддийское Общество определило ему маленькое пособие и обеспечило прислугу; но незначительность "прожиточного пособия" может быть выведена из факта, что он жил, главным образом, на овсянке, хлебе и бананах, и кое-что оставалось на молоко. Чай и кофе были роскошью. М-с Синнетт имела обыкновение периодически посылать ему носки и носовые платки. Он должен был постоянно ездить по деревням, обычно ночью, в телеге с запряженным волом, поскольку день был занят организацией школ, подписок и собраний. Первый год он путешествовал с полковником Oлькоттом, но позднее – один. Дневники м-ра Ледбитера в течение этих лет содержат только краткое упоминание о местах. Но я, родившийся на острове, понимаю теперь, как трудно было вот так ездить; только после того, как я приехал в Англию, я понял, чем были для него те условия, в которых он жил, хотя в то время, когда я родился в такой среде, они не представлялись мне какими-то необычными.

Но он "оставался верным своей работе." Идя по стопам полковника Oлькотта, именно м-р Ледбитер помог создать буддийское Образовательное Движение на острове Цейлон,
хотя буддисты, кажется, едва ли знают об этом факте, даже сегодня. Однако, если Учитель сказал: "Я доволен вами", разве имело значение, что об этом не говорили другие?
…верьте вашей лучшей интуиции.
Проживая на острове Цейлон, он нарушил, таким образом, свои связи с членами Теософического Движения в Англии, и не было никого, кто бы держал его в курсе событий кроме Синнеттов,1 чьи письма я имею здесь, в Aдьяре. В письмах м-с Синнетт сообщает о всех теософических событиях, сообщениях, но не осуждает их. М-р Синнетт испытывал теплое восхищение чистотой характера и мотивов м-ра Ледбитера, доверял ему и свободно высказывал ему свою точку зрения. Но почти всегда с предубеждением против Е.П.Б. и полковника Oлькотта. По мнению м-ра Синнетта все, что делал Штаб в Aдьяре, не было правильными или разумными вещами; Движение в Европе, согласно его сообщению, было едва живо, и когда Е.П.Б. возвратилась в Лондон из Германии и начала активизировать жизнь Общества, она принесла больше вреда, чем пользы.

Если бы м-р Ледбитер принял, как верное, все, что м-р Синнетт описал, он мог бы очень обеспокоиться будущим Общества, поскольку у него было глубокое уважение к м-ру Синнетту, и это было в течение многих лет до того, как уменьшилась вера в его друга, как беспристрастного и надежного рассказчика событий. Как раз в этот период, когда письма м-ра Синнетта имели тенденцию в сторону мрака, совет верить его "лучшей интуиции" был, очевидно, необходим, и поэтому Учитель дает его.


Маленький человек потерпел неудачу …
То, как он потерпел неудачу, видно из письма Е.П.Б. Но почему? И кто это знает, кроме Учителя? Очевидно, привилегия быть принятым как "чела на испытании" ведет к тому, что, не только скрытое добро, но также и скрытое зло, выходят на поверхность. Баваджи – еще одна иллюстрация высказывания Е.П.Б., что "путь оккультизма усыпан катастрофами."
…и пожнёт свою награду.
Мы вряд ли знаем, что точно является кармическими "наградами", которые мы получаем, когда терпим неудачу в оккультизме. Очевидно, это сильно зависит от причины неудачи – какая часть слабости, моральной трусости, гордости, амбиции, зависти или ревности сыграла свою роль в трагедии. Каждая сила, приведенная в движение на физическом, астральном или ментальном планах для добра или для зла, производит свой результат на ее собственном плане. Если повод хороший, появится хороший результат на ментальном плане, плане намного большей силы, чем астральный или физический. Простые грубые ошибки из-за беспечности или апатии создают намного менее злую карму, чем ревность, зависть и амбиция.

Везде, где есть неудача, большая или маленькая, по крайней мере один эффект должен быть обнаружен в будущих жизнях – препятствия, которые, одно за другим, преграждают нам путь, непостижимым и незаслуженным образом, когда мы нетерпеливо надеемся реализовать то или иное стремление. "Награда" за неудачу – крушение надежд в будущих жизнях. Все же, никогда не бывает неудачи навечно. И любая польза, которая была принесена в служении человечеству и Учителям (а у Бaвaджи был отчет о служении и там, и там), принесет в будущих жизнях плоды в виде возможностей, несмотря на любые расстройства. Утраченные возможности все же принесут новые возможности, если пламя стремления в нас где-нибудь все еще горит.
А пока — молчание.
Сохраняя в своем уме и в своем сердце слова Учителя, м-р Ледбитер был "молчаливым", упорно работал, полагаясь на себя и, пока его Учитель не позволил ему раскрыть оккультное знание, которое он приобрел в результате Учительского тренинга, не представил никаких признаков того оккультного продвижения, которое он сделал как чела, выдержавший все испытания и всегда находящийся на своем посту.
[center] [ТАКОВ КОММЕНТАРИЙ К ТРЕТЬЕМУ СООБЩЕНИЮ] [/center]
Это страница письма Учителя, из которого на стр. 74, я цитировал постскриптум: "Приготовьтесь, однако, что подлинность настоящего будет отвергнута в некоторых штаб-квартирах." Письмо было получено полковником Oлькоттом в 1888, осажденное в его каюте. Это длинное письмо на одиннадцати страницах, и напечатано как письмо XIX в “Письмах Учителей Мудрости”, первого выпуска. Десятая страница письма поясняется ниже. Различные теософические работники представлены их инициалами, среди них "Ч. У. Л."

ПИСЬМО УЧИТЕЛЯ К. Х. Г. С. ОЛЬКОТТУ

"Я желаю вас убедить: Т.Т., Р.А.М., Н.Н.С., Н.Д.С., Г.Н.Ч., Ю.Ю.Б., Т.В.Ч., П.B.C., Н.Б.С., Ч.С., Ч.У.Л., Д.Н.Г., Д.Х., С.Н.Ч. и т. д. среди прочих, не забывая других настоящих работников в Азии, за которыми всегда следует поток кармы, и мы, как и они, должны пробить себе дорогу к освобождению. В прошлом были мучительные, тяжкие испытания, другие ожидают вас в будущем. Пусть вера и мужество, которые поддерживали вас до сих пор, пребудут с вами до конца.
Вам лучше не упоминать об этом письме никому — даже Е.П.Б., пока она сама не заговорит с вами об этом. Времени всегда вполне достаточно…"
ИНИЦИАЛЫ В ПИСЬМЕ
Имена, в отношении которых я твердо уверен, следующие:
Т.Т.
Н.Н.С.
Г.Н.Ч.
Т.В.Ч.
П.В.С.
Ч.С.
Ч.У.Л.
Д.Н.Г.
С.Н.Ч.
КОНВЕРТ ПЕРВОГО ПИСЬМА (иллюстрации не сканировались – прим. пер.)
Конверт воспроизведен в натуральную величину. Адрес написан чернилами, почерком Учителя К.Х. Кажется, Учитель намеревался написать "Англия" под названием города "Липхук"; но поскольку письмо должно было быть отправлено в Англии, он соскреб букву "E" и написал "Hants.", почтовое сокращение для Гэмпшира, так как это – английский обычай указывать название графства, когда город не очень известен.

Письмо, написанное м-ром Дж. У. Мэтли (см. приложение), кажется, послали кому-то в Лондон, чтобы отправить почтой; этот человек второпях приклеил марку в неположенное место и вверх тормашками. "Кенсингтон" – почтовый район на западе Лондона; дата понятна "OC-30-84".

КОНВЕРТ ВТОРОГО ПИСЬМА
Репродукция в натуральную величину. Конверт из белой бумаги, а китайские иероглифы и толстая линия вокруг них – красные. Клапан конверта наверху. Это, очевидно, обычный конверт, какие используются в Тибете, со своего рода текстом "открытки", напечатанным на нем. Среди писем от Учителей в Aдьяре есть десять конвертов этого размера, в двух цветах, красных и синих, и нескольких типов дизайна. Приветствие на этом конверте – в понятии китайского джентльмена: "Да будет к Вашим услугам большая удача". Возможно, из числа многих типов конвертов был выбран этот специфический тип, как наиболее гармонирующий с благословениями в конце письма.
КОНВЕРТ ПИСЬМА Е.П.Б.

Он воспроизведен в натуральную величину."ELD" – последняя часть места отправления, ELBERFELD. Немецкая марка на письме была удалена для чьего-то альбома для марок.
Е. П. Б. ДЛЯ Ч. У. ЛЕДБИТЕРА В 1886
Иллюстрация ниже – точное воспроизведение страницы "Теософиста" за август 1886 (стр. 686), на которой – статья Ч.У.Ледбитера "Анурадхапура и Михинтале". Экземпляр этого номера журнала, принадлежавший Е.П.Б., – здесь, в Aдьяре, и она отметила в редакторской правке последние два параграфа, как воспроизведено ниже.
ПОДАРОК Е. П. Б. Ч. У. ЛЕДБИТЕРУ (I)
Следующее – репродукция в натуральную величину слов Е.П.Б., написанных на экземпляре ее "Голоса Безмолвия", данном Ч.У.Ледбитеру.
ПОДАРОК Е. П. Б. Ч. У. ЛЕДБИТЕРУ (II)
Следующее – репродукция в натуральную величину слов Е.П.Б., написанных на экземпляре ее "Ключа к Теософии", данном Ч.У.Ледбитеру за несколько месяцев до того, как она скончалась.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда придет день, который освободит меня от моей Задачи и от этой тюрьмы из плоти, и я вернусь в Его "праздник", захватив с собой "пачку" моих трудов, выполненных "Во Имя Его и ради любви к человечеству", я надеюсь, что Он скажет мне, как Он сказал моему брату: "Я доволен тобой".

ПРИЛОЖЕНИЕ

ДЖЕЙМС У. МЭТЛИ

Ч. У. ЛЕДБИТЕР В ОКРУГЕ БРЭМШОТ*

* С 1890 и почти до самой смерти его в 1939, я имел обыкновение встречать Джима Mэтли в Англии всякий раз, когда его судно возвращалось сюда, а позже, когда он был плантатором в Пaпуа, всякий раз, когда он и я были в Австралии в одно и то же время. Он написал это сообщение по моей просьбе несколько лет назад. Последняя часть письма была получена от него после смерти епископа Ледбитера.

Ч.У.Л. был викарием в Гэмпшире, в округе, называемом Брэмшот, и жил с его матерью в доме под названием "Хартфорд" в четверти мили от маленькой деревни Липхук. Пастором округа был преподобный У.У.Кейпс, человек, окончивший Оксфорд с дипломом первой степени по двум специальностям; его жена, м-с Кейпс, была тетей Ч.У.Л. Другим викарием был м-р Кидстон, который был женат и жил в отдалении вдоль той же самой дороги.

Я лишь смутно помню м-с Ледбитер; у нее были такие прекрасные серебристые волосы и лицо, которое подсознательно привлекало. Был также в округе непрофессиональный священник, старик. Когда он умер, приехал другой викарий. М-с Ледбитер умерла прежде, чем я ближе узнал Ч.У.Л., и после ее смерти приехал как викарий м-р Кэтрайт, поделив дом с Ч.У.Л. Я не забываю кота Питера – любимца Ч.У.Л., величественного, полосатого, большого, который всегда обретался в его комнате – и днем, и ночью; он оставил его нам, когда уехал. Перед домом рос большой дуб, и на него зимой Ч.У.Л. подвешивал кусочки мяса для полуголодных птиц; был, конечно, хороший сад, который Ч.У.Л. любил.

Понятия не имею, когда Ч.У.Л. прибыл в Брэмшот, но мне кажется, что я всегда помнил его. Мой брат Фрэнк, который старше на шесть лет, был первым, у кого было много дел с ним, он учился играть на органе и обучался музыке вообще, и был в хоре; и когда я достаточно подрос, то также пришел туда, в девятилетнем возрасте, я полагаю. Однажды в субботу я впервые встретился с Ч.У.Л.; я был с двумя другими мальчиками, в возрасте, я думаю, между девятью и десятью годами; у нас была собака, и мы пошли, надеясь, что собака поймает нам кролика (я думаю, что кролик был довольно безопасен).

Мы встретили Ч.У.Л. на пути, вернее, он был с моим братом на маленьком холме, и, кажется, стрелял из спортивного пистолета в какую-то цель; он навел пистолет на нас и выстрелил, и для забавы я упал; но он, зная реальное положение, был, я полагаю, не очень встревожен. Они спустились к нам, и Ч.У.Л. захотел узнать, что мы делаем. Мы объяснили, и тогда Ч.У.Л. сказал Фрэнку, что он думает, что сейчас подходящий момент для нас, потому что он может предложить более хорошее развлечение, чем то, которое я задумал. Таким образом, я тут же был взят, и с того времени мы трое были всегда вместе, когда возможно, и стали как три брата. Только учебные занятия и подобные им препятствовали нашим встречам, которые были в "Хартфорде". Это было после смерти м-с Ледбитер.

Свободные вечера использовались для разучивания песен и другой музыки, или игры в юкер; по субботам организовывались продолжительные прогулки по всем привлекательным местам в окрестности, и время от времени еще дальше от дома, в Портсмут, для осмотра достопримечательностей там, и в Лондон, где я в моем первом посещении театра "Савой" видел с ним "Принцессу Иду". Гилдфорд был любимым местом для лодочных прогулок по реке Уэй, то же самое по реке в Мидхарсте. Ч.У.Л. организовал местное отделение "Юнион Джек Филд Клаб" Дж.А. Хенти, и несколько хороших мальчиков присоединилось к нему. Я думаю, что это был клуб, в котором вы обещали не быть жестокими к любому живому существу и сообщать что-либо интересное, что произошло среди существ вокруг вас. Во всяком случае, мы время от времени с толпой мальчиков совершали прогулки в лес и через пустырь, собирая все виды образцов естествознания. Ч.У.Л., конечно, был фаворитом среди мальчиков, именно с ними он, казалось, был чаще всего.

Церковное Общество было также сформировано, благодаря Ч.У.Л. и этим мальчикам. Я думаю, дело было в том, что мы обещали не врать, быть чистыми и хорошими, насколько сможем. Если какой-либо другой мальчик желал присоединиться, то он должен был быть предложен и одобрен; тогда, если у кого-либо было какое-нибудь возражение насчет него, что он не был правдив или сделал что-то, что не было правильным, он был (так сказать) забаллотирован в течение определенного времени. На встречах, проводимых каждые две недели, мы пели, рассказывали истории, или организовывали чтения, Ч.У.Л. же обеспечивал подкрепление в виде пирога, фруктов и орехов; следовательно, была острая конкуренция, чтобы войти в Общество, которая, я думаю, коснулась всех мальчиков старше десяти. Мне кажется, это вызывало некоторую ревность, что только церковные мальчики могли присоединиться, а там была довольно значительная масса инакомыслящих. Ч.У.Л. организовал также Молодежное Отделение Общества Умеренности Англиканской церкви, это для мальчиков и девочек, и был успех и большое количество присоединившихся. Это было в марте 1888(сбой сканера? – прим.пер.), и я думаю, что я был под первым номером в ведомости.

Встречи были оформлены очень привлекательно; они открывались молитвой, Ч.У.Л. был облачен в стихарь, пелись один или два гимна, c которыми можно было ходить, получая от этого удовольствие. После этого стихарь снимался, и исполнялись все виды песен, солировал любой, кто мог; я был полезен здесь, поскольку у меня имелся обширный репертуар, а в хоре присоединялись все. Чтения также проводил Ч.У.Л. или некоторые из мальчиков или девочек; давался ежегодный чай и также какой-либо небольшой подарок, я полагаю, в виде книг, приличных книг, а не из тех книг ханжеского типа, рассказывающих о выдуманных мальчиках и девочках; у мальчиков были Майн Рид, Мэрриет и Кингстон; о книгах девочек не могу сказать.

Приблизительно в это время Ч.У.Л. имел обыкновение посещать много спиритических сеансов, и одну Пасху мы потратили на посещение в Лондоне дома м-ра Хаска, где был знаменитый Неотразимый, а также Эглинтона. Хаск был в "Хартфорде" однажды ночью у него для сеанса; я думаю, что м-р Крауфер приходил так же, как мы трое. Мы весьма неплохо провели время, и было много феноменов. Астрономия была любимым хобби Ч.У.Л., и для этого он имел прекрасный телескоп; я думаю, что в нем использовался 12-дюймовый рефлектор. Я знаю, что у нас было много занимательных вечеров в саду, когда мы смотрели на звезды и луну. Однажды было затмение луны; Ч.У.Л. наблюдал тень, которая появилась прежде, чем затмение фактически началось, и написал небольшую статью об этом, и было признано, что, по всей вероятности, это тень, отброшенная Андами.

Летом 1884 мы троем пошли на месяц в Рамсгит и замечательно провели время, посещая все окрестные места; также прошли через Францию, это было моей первой большой морской поездкой; я думаю, что Ч.У.Л. был нездоров, но я не был, ни тогда, ни когда-либо еще. Ч.У.Л. учил меня плавать в Рамсгите, и он почти утопил меня, а также спас меня в другой раз. Мы купались, когда был отлив, и изображали прыжки лягушек; Ч.У.Л. попытался перепрыгнуть через мою голову в воду, но его рука соскользнула, а его нога в купальных трусах с большим расширением захватила этим расширением мою голову, и они быстро и легко наделись на нее, и мы упали довольно глубоко в воду; я не знаю, что случилось после, но я пережил несколько тягостных моментов, поскольку я не мог ничего понять, пока мы тащили друг друга. Другой раз в море (я учился плавать несколькими способами) я поплыл туда, где стоял Ч.У.Л., а затем убедившись, что уже не глубоко, пошел по мелководью; но волна сбила нас обоих с ног, а меня унесло так далеко, что я почти утонул, прежде чем Ч.У.Л. смог добраться до меня.

Он начинал все виды игр для мальчиков и участвовал в них во всех, он неплохо мог в крикете; мы имели обыкновение много заниматься теннисом, и я думаю, что он предпочитал это крикету. Приблизительно в это время я усваивал французский язык, тригонометрию и навигацию, Ч.У.Л. учил меня в свободное время; но со встречами, участием в хоре и моими собственными уроками музыки и практикой для этого, времени было мало, хотя мы, кажется, выполняли это все. Я помню, Ч.У.Л. сочинил немного музыки на стихи некоей м-с Химэн. Мне понравилась музыка, я не знаю, из каких стихов были эти слова, они звучали так: "В тени пирамиды, где мы похоронили нашего брата." Мне кажется, что у моего брата Фрэнка все же есть эта музыка.

Вы знаете из других источников, что Ч.У.Л. пришел в теософию через спиритизм. Я думаю, что он попытался дойти до Учителя через спиритического медиума Эглинтона.
Я не совсем уверен теперь, как, наконец, он пришел к тому, чтобы стать теософом, то есть, присоединиться к Обществу. Во всяком случае, он решил предложить свои услуги Учителю, и я думаю, что мадам послала сообщение. Ответ пришел любопытным путем; письмо прибыло к кому-то в Англию, чтобы быть отправленным по почте к Ч.У.Л.,
и Учитель послал в нем свое сообщение. Человек, который отправил письмо, конечно, понятия не имел, что было в письме.

Я думаю, что он собрался и уехал почти сразу. 3-го ноября должен был быть показ фейерверка для хора и участников Общества Умеренности Англиканской церкви. Все в обоих обществах были приглашены к Хартфордскому дому для показа фейерверка, и я думаю, что был также чай и пирог. Я не уверен теперь, что дата показа фейерверка соответствовала тому назначенному дню или что она была передвинута. Это было большое зрелище; мы были заняты, устанавливая на колесах Кэтрин и подготавливая все; тогда у нас была коробка фейерверков, все в хорошем состоянии, чтобы они могли быть розданы, как требуется, ракеты, римские свечи и тому подобное. Было темно, конечно; показ начался около 20:00. Нескольким мальчикам разрешили использовать хлопушки, и разбрасывать их; один, я забыл его имя, решил бросить ее в коробку фейерверка. Результат был просто великолепен, но и опасен также; каждый вид фейерверка, примененный тогда, – римские свечи, стреляющие в аудиторию, и даже ракеты, – опасны вблизи, но зрелище замечательное. Мы все решили, что это, действительно, превзошло все, что-либо ранее устроенное. Это было насыщенное время; я хорошо помню тот фейерверк. После него все пошли домой.

Мы втроем пошли в комнату брата1, чтобы распределить и упаковать вещи. Фрэнк и я ушли из Хартфордского дома рано утром, Фрэнк вез к нам на тачке массу разного сорта книг; мы пошли коротким путем, через поле, двигаясь медленно, я был слишком маленьким, чтобы толкать тачку, но нес вещи. Он уехал 4-го ноября 1884; никто, кроме нас троих, ничего не знал; остальная часть людей осталась в неведении.


Написано после смерти епископа Ледбитера

Его друзья не забыли его и все еще думают обо всем, что он попытался сделать для них, и в своей любви я уверен. Для меня он был все время братом, и это означает все, что этим можно обозначить, я думаю. Если это возможно, он был чем-то большим для меня – таким братом, о каком мир в целом не имеет понятия. Я не думаю, что я могу возместить ему все, что он сделал для меня, это может только мир в целом, и я знаю, что понравится ему больше всего.

Powered by Seditio
Page created in 0.035 seconds
SQL total time: 0.009 seconds - SQL queries: 14 - Average SQL time: 0.00067 seconds