(1)
Вопрос о влиянии масонских идей на область художественной культуры остается малоисследованным в современной научной литературе. То ли по причине полного пренебрежения ученых к этой "неортодоксальной" теме, то ли в силу недостаточности фактического материала, что во многом связано с принятым в масонских ложах правилом секретности некоторых их обрядов, а также принадлежности их членов к Тайному братству вольных каменщиков. Тем не менее известно, что масонами были архитекторы Кристофер Рен, Джон Соун, Буле, Леду, Уильям Хогарт, писатели Гете, Джонатан Свифт, Александр Поп, Конан Дойл, Киплинг, великие актеры шекспировского театра Гаррик и Ирвинг, композиторы Моцарт, Гайдн, а также Уинстон Черчилль, четырнадцать американских президентов, начиная с Джорджа Вашингтона, и многие крупнейшие деятели культуры и политики, чьи имена, согласно правилам масонства, были скрыты от современников и не дошли до потомков.
Вокруг происхождения масонства существует множество теорий и мифов. Его возникновение в Европе относят обычно к временам Средневековья, когда искусство еще не обрело самостоятельного статуса, а входило в универсальный контекст духовной культуры. Его связывают со строительством здесь огромных соборов, таких как Шартр или Контербери, воздвижение которых затягивалось на сотни лет. На их постройку съезжались тысячи строителей из разных стран, и здесь возникали объединения людей, связанных профессиональными интересами. У этих каменщиков (масонов) были свои обычаи, производственные секреты, своя иерархия, свои обряды посвящения - от ученика к подмастерью и от подмастерья к мастеру.
Возводимые ими соборы были не просто памятниками архитектуры. Это были символы Бога, Истины, Мироздания, открывающие для посвященных глубинные тайны бытия. И чтобы возводить их, эти масоны должны были обладать знаниями, позволяющими проникнуть в тайну Божественного замысла и надмирной гармонии. Наука о строительстве, архитектуре, геометрии виделась им как совокупность сакральных, эзотерических знаний, черпаемых сначала из Библии, а позже - из проникающих в Европу учений Востока, античности, Древнего Египта, Каббалы и прочих таинственных источников. На свою деятельность в пределах человеческих эти каменщики смотрели как на отражение того, что сам Бог, Творец, Великий Архитектор Вселенной осуществлял в масштабах космических, - они создавали порядок из хаоса. Но между таким практическим, как его называют, масонством и его современными формами существует как прямая связь, так и кардинальные различия.
Родиной нового масонства была Англия. Толчком для возникновения постоянных масонских лож послужил великий пожар Лондона 1666 года, уничтоживший четыре пятых деревянного города. Гигантский размах строительства по восстановлению столицы привлек сюда десятки тысяч каменщиков, объединенных в гильдии и братства и придерживающихся своих обычаев. Их организацию, символику, обряды заимствовали и положили в фундамент нового, так называемого умозрительного масонства его основатели.
Это новое масонство ориентировалось не столько на мистические учения Средневековья, сколько было связано с новым научным мировоззрением: с открытиями Галилея, Джордано Бруно, Ньютона, а говоря шире - с общим рациональным и либеральным духом эпохи Просвещения. Обычно эти первые масоны встречались в лондонских кабачках и на частных квартирах, где обсуждали масонские дела, отрабатывали ритуалы и принимали новых членов. Это были прообразы будущих масонских лож.
После основания в 1717 году Объединенной Великой Ложи Англии масонство начинает пользоваться королевским покровительством. Считается, что все английские монархи, начиная с Георга I (1714-1723) и за единственным исключением Георга V, были членами Тайного братства. В Конституции 1723 года были выработаны основные принципы, цели и ритуалы, обязательные для всех масонских лож. В 1691 году в одну из ранних лож был принят Кристофер Рен. И вполне естественно, что идеи масонства прежде всего проявили себя в архитектуре.
Строитель лондонского собора св. Павла не был архитектором по образованию. В Оксфорде, где учился Кристофер Рен, главным предметом изучения у него была медицина, но область его интересов выходила далеко за пределы анатомии и врачевания. Она включала в себя астрономию, математику, фортификацию, шлифовку линз, теологические проблемы, которые Рен надеялся решить с помощью математических расчетов. В 1681 году он становится президентом Королевского научного общества (на этом посту его сменит Исаак Ньютон). Своей славой великого архитектора Рен обязан великому лондонскому пожару.
2 сентября 1666 года загорелась булочная около Лондонского моста, ветер разнес искры на соседние деревянные постройки, и в результате более 13 тысяч домов сгорело и 200 тысяч лондонцев остались без крова. Из 109 действующих церквей 86 было разрушено или сильно повреждено, в том числе и старый кафедральный собор св. Павла. Еще не успели остыть угли на его руинах, как Рен прибыл сюда для обследования останков и приступил к созданию плана нового собора. В 1668 году началось строительство собора св. Павла по плану Рена. Рен спроектировал его в строгом, идущем от итальянского Ренессанса стиле палладианской архитектуры. Шесть сдвоенных колонн поддерживали антабемент первого этажа, над которым поднимался портик с фронтоном второго; две башни фланкировали здание по бокам, и надо всем этим на высоте 360 футов возвышался огромный купол 515 футов в диаметре. Строительство продолжалось почти сорок лет, и 20 октября 1708 года в присутствии, как говорится в семейных бумагах Рена, "посвященных масонов", то есть членов Братства вольных каменщиков, его сын, тоже Кристофер, вложил последний камень в купол собора св. Павла. Сам престарелый архитектор уже не мог подняться на такую высоту.
О творчестве Кристофера Рена существует огромная литература, однако о влиянии на него, как и на архитектуру в целом, идей масонства не говорится почти ничего. Известно, что Рен стал членом одной из масонских лож, когда ему было уже семьдесят лет. В 1710 году он занял высокий пост Мастера этой ложи и сохранял его до 1716 года. Имена его друзей и коллег по науке, составляющих вместе с Реном ядро Королевского научного общества, встречаются в списках членов масонских лож в начале XVIII века. Как архитектор и руководитель всех строительных работ, Рен не мог не быть прекрасно осведомленным об организации, ритуалах, идеях старого, "практического" масонства. В архитектурном наследии Кристофера Рена эти влияния на стиль его построек прослеживаются довольно трудно. Они проявляют себя разве что в частом употреблении им парных или сдвоенных колонн, составляющих важный элемент конструкции и декора собора св. Павла и многих других его сооружений. В сложной символике масонов парная колонна занимала едва ли не центральное место. Две колонны - Воаз и Яхин - стояли перед входом в храм Соломона, который считался ими прообразом всякой архитектуры, и символизировали активное и пассивное, мужское и женское начала. Но, может быть, эти влияния ярче всего проявили себя в самом рациональном духе реновского классицизма, порвавшем с готикой прошлого и устремленном в будущее.
Островное положение Англии, ее оторванность от общеевропейского художественного процесса сильно тормозили развитие архитектуры этой страны. Во времена Рена здесь еще превалировал дух средневековой готики, в стиле которой строились главные храмы, королевские резиденции и жилые массивы. Однако для нового поколения этот стиль представлялся варварским пережитком прошлого. "Готы и вандалы, - писал близкий друг Рена, архитектор Джон Ивлин, - разрушив греческую и римскую архитектуру, учредили на ее месте фантастическую, бессистемную манеру строительства, которую мы называем современной и готической". И новую архитектуру, считал он, следует освободить от "готического варварства".
Кристофер Рен умер через четыре года после учреждения в Лондоне Великой объединенной ложи Англии и за два до принятия Конституции, обязательной для всех масонских лож. Зафиксированная в ней идеология нового умозрительного масонства воплотилась в творчестве крупнейшего архитектора XIX века сэра Джона Соана.
Этот сын простого каменщика и сам в юности подносчик кирпичей на стройке был принят в Великую ложу уже в зрелом возрасте, но его связи с масонством начались еще в ранние годы. В молодости он вступил в респектабельный клуб архитекторов, члены которого регулярно встречались за обедом в масонской таверне, где обсуждали свои дела. Его окружение так или иначе было связано с тайным Братством вольных каменщиков. В 1828 году он спроектировал большой зал масонской ложи, который, к сожалению, не сохранился. Существует и заказанный им собственный портрет в костюме со всеми регалиями Великого мастера ложи; в нем же он был похоронен.
Для творчества архитектора принадлежность к масонству может не значить ничего, а может значить многое. В постройках Соана мы сталкиваемся с целым рядом странностей, которые трудно понять иначе как отражение идей масонства. Может быть, наиболее наглядным примером этого служит одно из главных его творений - музей в районе Далич на юге Лондона.
Снаружи здание представляет собой глухой кирпичный блок, лишенный окон и типичных для классицизма колоннад. Только две парные колонны - Боаз и Яхин - фланкируют один из его входов. Но когда оказываешься в его внутреннем пространстве, окунаешься в потоки льющегося из плафонов рассеянного света. С одной стороны, отсутствие окон здесь диктовалось самим функциональным назначением здания, специально предназначенного для хранения и показа произведений искусства. Но с другой, такая функциональная идея совпадала с основной идеей масонства: за нашим сумеречным материальным миром находится царство света, отделенное от нас непреодолимой преградой, и задача всего человечества - найти путь к этому царству. Смерть - лишь промежуточная станция на этом пути, ее не надо бояться, и она занимает большое место в масонских ритуалах и символике. И прямо в соответствии с этой идеей Соан помещает в центре интерьеров музея усыпальницу трех его основателей, увенчанную куполом, - уникальный случай в истории музейного строительства. В этот купол вставлены желтые стекла, и когда попадаешь в пространство крипты, возникает ощущение, что снаружи - раннее утро и восходит солнце или, наоборот, время идет к закату. Искусственное и природное сливаются здесь не через вид из окна или растительную бутафорию, а благодаря естественному свету. "Чары масонской символики, - пишет о Соане Хью Перман, - одушевляют его архитектуру так же, как они пропитывают музыку "Волшебной флейты" Моцарта, написанную в тот же период". Соана часто называют самым тонким и лиричным архитектором своего времени.
Соан создал собственный вариант классицизма в архитектуре. Это классицизм без колонн, портиков и внешнего декора, очень отличный от распространенного тогда в Европе.
Европейский классицизм (вернее, неоклассицизм) во многом был порожден бунтарским духом Французской революции. Его лидерами были в живописи Луи Давид, в архитектуре - Леду и Булле. И опять: идеи масонства четко прослеживаются если не у Давида, то в проектах французских архитекторов.
Уже первыми представителями нового, "умозрительного" масонства были люди, противостоящие церковному и государственному догматизму. Они не стремились создать новую религию, они просто отстаивали веротерпимость и хотели объединить представителей разных политических взглядов и вероисповеданий с общей целью: способствовать социальному прогрессу. Предреволюционная атмосфера XVIII века в Европе была благоприятной почвой для распространения масонских идей, и до сих пор неизвестно, то ли Французская революция позаимствовала у масонства лозунг "Свобода, Равенство и Братство", то ли масонство переняло его у революции.
Во Франции и Германии масонские ложи возникают как грибы после дождя.
Согласно мифологии вольных каменщиков, первым архитектором на земле и, следовательно, их прямым предшественником был строитель Ковчега библейский Ной, в которого сам Великий Архитектор Вселенной вложил знания геометрии и математики, а одним из главных символов их профессии был циркуль. Сам Исаак Ньютон посвятил целый трактат расшифровке "божественной геометрии" храма Соломона в Иерусалиме, как он описан в первой книге Царств Ветхого Завета. Симметрия, строгость, простота форм - это еще со времен Кристофера Рена стало символом веры многих архитекторов нового поколения. Крайние формы таких идей воплотились в творчестве двух архитекторов времени Французской революции - Леду и Булле. О Леду известно, что он был членом масонской ложи; о Булле таких сведений не сохранилось, но влияние на его работы масонства не вызывает сомнений. Так, его проекты памятника Ньютону представляют собой гигантский шар, окаймленный тремя рядами вечнозеленых деревьев и встроенный в строгий квадрат глухих стен (в другом проекте - в их полукружие). Ясность и простота форм неоклассицизма сочетается у Булле с мегаломанией мавзолеев императорского Рима. Проект сталелитейного завода Леду - это целый город с пирамидами литейных цехов (пирамида - один из основных масонских символов) и строгой геометрией в расположении подсобных помещений. Проекты эти так и остались на бумаге, как и многие утопические идеи всяких революций. Но от них идет прямая дорога к социальным фантазиям Ле Корбюзье и других авангардистов ХХ века.
В следующие два столетия масонство в Англии из архитектуры, где девять из десяти профессионалов были масонами, перекочевало в такие профессии, как полиция, юриспруденция, медицина, в которых преобладание масонов было очевидно. Сложнее обстояло дело с художниками. Уже в Конституции 1723 года были сформулированы основные принципы, определяющие поведение масона внутри Ложи и в личной жизни. Это: "1.Братская Любовь, что означает в том числе уважение и терпимость к мнениям других; 2. Помощь, причем не только масонам, но и другим людям; (Не отсюда ли Англия по праву часто именуется страной филантропии? - И.Г.) 3. Правда, что означает стремление самому достичь высоких моральных стандартов и тем самым влиять на других". На последнем, то есть на стремлении к личному самосовершенствованию, и основаны философия и мораль масонства, "закутанные в аллегорию и иллюстрируемые символами". При необычайно широком распространении масонства среди самых разных кругов английского общества его принципы и идеи не могли не влиять на характер искусства и на творчество конкретных мастеров. Но кто были эти мастера - члены Тайного братства вольных каменщиков?
Известно, что масоном был Уильям Хогарт (1697-1764), которого по праву называют отцом английского искусства. Почти все творчество этого мастера было посвящено обличению нравов и пороков общества с целью повышения морального уровня населения, дабы тем самым способствовать социальному прогрессу. Он обличал разврат (серии "Карьера мота" и "Карьера проститутки"), жестокость (серия "Три степени жестокости"), пьянство (гравюры "Улица джина" и "Улица пива"), жадность, своекорыстие, лживость... В своей автобиографии Хогарт писал, что "сюжеты, которые в той же степени развлекают, что и развивают ум, должны рассматриваться как наиболее общественно полезные и ставиться выше всего остального". И в личной жизни, следуя масонскому принципу помощи людям, он много энергии и денег тратил на благотворительность.
Имен других английских художников-масонов мы не знаем. Но не масонские ли идеи придавали острый привкус "викторианской" морали эстетическим теориям и политическим идеям Джона Рескина и заставили его растратить все свое немалое состояние на социальную благотворительность? Не они ли побудили Джошуа Рейнольдса приписывать хороший вкус только добродетельным людям? И еще один важный момент. Членом масонской ложи в Англии мог был мужчина (женщины сюда не допускались) любой концессии - христианства, магометанства, иудаизма, буддизма - и любых политических взглядов, но на заседаниях ложи строго запрещалось обсуждение политических вопросов. Масонство здесь четко отделяло себя от политики. И не это ли на протяжении двух веков удерживало английскую живопись от решения животрепещущих социальных проблем и сосредоточивало внимание художников на проблемах морали, повседневной жизни и загадках мироздания? За неимением фактов здесь приходится только строить догадки.
Так верили вольные каменщики, и их представления прямо совпадали с мировоззрением председателя Королевского научного общества.
Со временем места этих встреч превращались в ложи, их руководители - в Мастеров или Хранителей, а традиционные орудия каменщиков - циркуль, мастерок, молоток, фартук и пр. - стали использоваться как символы точности, мастерства, совершенства. В конце XVII века в Лондоне действовали по крайней мере четыре такие масонские ложи.
Масоны в Англии преобладали в таких профессиональных сферах, как строительство, адвокатура, полиция. Всех масонов, также и за пределами Великобритании, объединила созданная в 1717 году Великая Ложа Англии.
Англия по праву считается родиной масонства. С начала XVIII века масонство широко распространяется на Британских островах. Как пишет исследователь этого вопроса профессор Джеймс Керл: "Англичане того времени считали собор восьмым чудом света не только по его грандиозности, но и из-за сроков его воздвижения. Если строительство знаменитого собора св. Павла в Риме длилось сто двадцать лет и после Микеланджело в качестве ведущих архитекторов сменилось тринадцать человек, то св. Павел в Лондоне был построен в три раза быстрее и под руководством только одного человека".
Во время строительства собора и после его завершения Реном был построен в Лондоне целый ряд выдающихся зданий: госпиталь для ветеранов войны в Челси, Королевский приют для престарелых моряков в Гриниче и там же - здание обсерватории, новые интерьеры и постройки в комплексах королевских дворцов и т.д. Много лет он занимал важный пост королевского генерального инспектора строительства, и под его надзором проходила реконструкция Лондона. Им и его учениками была построена большая часть церквей на месте разрушенных пожаром. Он пользовался славой первого архитектора Англии. И все же на старости лет Рен горько сетовал на Карла II, который отвлек его от научных исследований и вынудил "все свое время отдавать мусорной работе". Он предпочел бы остаться врачом.
Во всем этом уже ощущалось дыхание грядущей эпохи - эпохи Просвещения с ее веротерпимостью, рационализмом, стремлением к социальным преобразованиям.
Сэр Джон Соан (1753-1837)
Как мог этот убежденный масон, одержимый идеей смерти, так повлиять на архитектуру городов нашего времени? Что за странная энергия превратила этого подносчика кирпичей на стройках в сэра Джона Соана - академика и мастера архитектуры XIX столетия, которого сейчас широко копируют и цитируют современные архитекторы, не будучи ни классицистами, ни масонами?
Хью Перман
Ответ на этот вопрос дает биография Соана. Его отец был простым каменщиком, и юный Джон начал свою карьеру как подносчик кирпичей на стройках, где работали его отец и старший брат. Он так и мог бы идти по стопам отца, если бы не талант и удача. Когда ему было пятнадцать лет, его заметил и взял в свою контору известный тогда архитектор Джордж Денс. Соан был у него чем-то вроде мальчика на побегушках, зато он получил доступ к богатой библиотеке хозяина и возможность проникнуть в секреты архитектурного ремесла. В 1771 году он становится студентом архитектуры Королевской академии, за свои проекты получает золотую медаль и стипендию, которая дает ему возможность принять участие в длительном Большом туре по Италии.
В Италии Соан не только изучает классические памятники, но и завязывает знакомство с некоторыми участниками тура - своими будущими заказчиками и покровителями, в том числе с директором Банка Англии Ричардом Бознквистом. Через него он получает заказ на строительство зданий Английского банка, в 1788 году приступает к работе и создает огромный архитектурный комплекс - этот, как его называли, "город внутри города". В ХХ веке комплекс был перестроен, и от первоначального замысла сохранился только зал банковских операций(1) с прилегающими к нему помещениями. Это целый лабиринт комнат и коридоров без окон, освещенных искусственным светом; главный зал, как в храме, увенчан куполом, сквозь который сюда проникает дневной свет, и все это похоже на торжественную церковную архитектуру.
Постройка комплекса Банка Англии принесла Соану известность. Сам русский царь Александр I, когда он в 1814 году со своей сестрой герцогиней Ольденбургской посетил Лондон, пожелал познакомиться с этой постройкой, был проведен по всем помещениям и попросил Соана показать ему предварительные рисунки. Соан принес рисунки и подарил их императору. В профессиональном отношении Соан идет от успеха к успеху. Его избирают в члены Королевской академии, где он становится профессором архитектуры, назначают на высокие посты в английской строительной администрации.
Казалось бы, сын простого каменщика, поднявшийся к самым вершинам общества, должен был только радоваться жизни. В конце своей карьеры он был возведен в рыцарское достоинство, он - отец двух сыновей, из которых мечтал сделать продолжателей своего дела. Но младший сын умер, а старший оказался лоботрясом, вымогал у семьи деньги, отказался от профессии архитектора и, став мелким журналистом, в одной из первых статей подверг критике архитектуру своего отца. Разрыв с сыном лежал тяжким бременем на душе Соана, и большую часть жизни он находился в состоянии меланхолии. Он был нетерпим к своим оппонентам, в лекциях позволял себе нападать на постройки коллег, что было не принято в академической практике и за что он был на время отстранен от преподавательской деятельности. Кажется, единственным близким ему существом была любимая собачка, после смерти которой он соорудил гробницу в своем доме с надписью: "Увы, бедная Фанни". Но меланхолия странным образом сочеталась в характере Соана с невероятной энергией, которая позволяла ему наряду с интенсивной творческой активностью составлять еще и свои коллекции произведений искусства всех времен и народов. Из своих зарубежных поездок он привозил античные статуи, египетские саркофаги, архитектурные фрагменты разных эпох.
В 1807 году Соан приобрел большой дом в центре Лондона и переделал его на свой лад. Этот типичный английский дом (сейчас в нем расположен музей Джона Соана) он разделил на две части: на жилую в верхних этажах, где расположены гостиная, столовая, спальни, и музейную - для своих коллекций. В планировке этого дома, как и в его коллекциях, как бы воплотилась масонская душа архитектора. Масонство учило, что человечество должно открыть то, что было утрачено, проникнуть в мудрость и знания ушедших цивилизаций и с их помощью найти секрет совершенства. Для этого все люди должны постараться построить Храм Человечества, где будет храниться все ценное из человеческих знаний и где возродится память об утерянном прошлом. И создается впечатление, что сам Соан построил такой храм в нижних этажах собственного дома.
Когда попадаешь сюда, оказываешься в каком-то призрачном пространстве лабиринта или катакомб. Пробираешься по узким переходам и попадаешь в помещения, где висят картины его друга Тернера и Хогарта, рисунки Пиранези, стоит подлинный саркофаг фараона Сети I; спускаешься по лесенкам - и в нижних помещениях наталкиваешься то на гробницу собачки, то еще на одну гробницу некого монаха, то на макеты античных храмов, то вдруг перед глазами открываются внутренние дворики, своего рода световые колодцы, забитые до отказа архитектурными фрагментами разных культур. Все это плюс отсутствие окон и верхний или искусственный свет создают атмосферу какой-то таинственной мистерии.
Лабиринтная усложненность пространственного решения здесь не просто плод меланхолической фантазии Соана. Лабиринт как путь человека от жизни через смерть к высшему существованию - одна из древнейших идей масонства: лабиринты были начертаны на полу таких соборов, как Реймс и Шартр, еще старыми каменщиками. Путь этот сложен, сумрачен и извилист, и человека на нем ждет множество опасностей, он должен преодолеть зло и пройти через несколько стадий добра, подобно тому какв"Волшебной флейте" Тамино, оказавшись в царстве Заратустра, проходит через три замка: Природы, Разума и Мудрости.
Масонский культ смерти как промежуточного этапа на пути человека к царству света, столь наглядно проявивший себя в планировке и оформлении его собственного дома, откладывает отпечаток на все творчество Соана. Он - автор многочисленных надгробий и памятников, прямо связанных с этим культом. Обычная христианская символика вытесняется в них масонской эмблематикой: змея, кусающая свой хвост - символ вечности, циркуль и мастерок - атрибуты Великого Архитектора Вселенной, парные колонны, да и сами геометрические формы этих надгробий - кубы, конусы, пирамиды - тоже несут в себе символические значения, придаваемое такой геометрии масонами.
От творчества Соана сохранилось немного. Его главные постройки - комплекс Английского банка, главный зал масонской ложи, интерьера английского парламента, жилые дома английской аристократии др. - были разрушены или подверглись кардинальной реконструкции. Скудость сохранившегося и необычность для его времени самого подхода к проблемам архитектуры на долгое время отодвинули творчество Соана в тень, несмотря на то, что многие его новации еще при его жизни вошли в практику архитектурного строительства: верхнее освещение Даличской галереи стало образцом при строительстве музейных зданий, ее купол копировался многими архитекторами, парные колонны перешли на фасады домов... и вплоть до курьезов: красная телефонная будка, ставшая вместе с двухэтажными автобусами неизменным атрибутом английского городского ландшафта, спроектированная в 1924 году Гилбертом Скоттом, точно повторяет одно из соановских надгробий.
Второе открытие Соана произошло только во второй половине ХХ века. Крупнейшие архитекторы эпохи постмодернизма и хайтек (архитектуры высокой технологии) - японец Арато Исаджаки, американец Луи Кан и др. - увидели в нем своего прямого предшественника. Очевидно, в силу многих специфических особенностей его стиля. Если до него архитекторы-классицисты, Кристофер Рен в том числе, облекали свои постройки в одежды греко-римских колоннад, то Соан отказался от ордерных декораций, от имитации классических форм, оставляя чистую архитектонику здания. В истории архитектуры его постройки представляют собой редкий случай - классицизм без ордера, без имитации, без декора. Конструктивная строгость экстерьеров, свободная организация внутреннего пространства - все это оказалось созвучным духу современной архитектуры. И, может быть, главное - это поэтическая одухотворенность его видения, объединяющего конструкцию, пластику, форму, свет в единое целое, это ориентация его архитектуры не только на практически-функциональноеназначение здания, но и на его вписанность в некий космический порядок мироздания и человеческой жизни. Несколько огрубляя, можно сказать, что современная архитектура пошла не по ренскому, а по соанскому пути.
* * *
Кристофер Рен
Главными принципами Кристофера Рена были внецерковность (при обязательном условии веры в Высшее Существо) и аполитичность. Конечно, любой член Ложи в своей частной и профессиональной жизни мог быть и политиком любых убеждений, и проповедником своей религии, но на масонских собраниях обсуждение вопросов веры и политики было строго запрещено. И когда французская Великая Ложа Востока в 1870-х годах отбросила в своих ритуалах всякие ссылки на Высшее Существо и начала втягиваться в политику, она была немедленно информирована, что, пока эти изменения не будут отменены, английское масонство не признает ее законной.
Уже 11 сентября он вручил его королю Карлу II. Это был план не только нового собора, но и новой столицы. Рен предлагал снести все как поврежденные, так и сохранившиеся постройки большей части средневекового Лондона и на их месте возвести новый город. Вместо стихийно сложившейся запутанной схемы узких улочек план Рена предполагал прямолинейную разбивку новых районов на четкие кварталы, отделяемые друг от друга широкими проспектами. Этот новаторский план в Англии не был осуществлен. Но через 130лет и в пяти тысячах километров от Лондона в Америке план Рена был положен в основу планировки Вашингтона и других американских городов.(2)
Математика, считал Рен, есть ключ ко всем проблемам - все сотворенное может быть выражено в числах и, по его словам, "архитектура своим существованием целиком обязана математике". И не только Рен признает бытие Великого Архитектора Вселенной. Своей задачей масоны считали работу по усовершенствованию общества, чего можно достигнуть прежде всего путем личного морального самосовершенствования. Человек, считали они, вступивший на этот путь, представляет собой дикий необработанный камень. И как прежние каменщики, шлифуя каменные глыбы, возводили из них дворцы и соборы, так масонство из обработанных человеческих блоков должно построить единый Храм Человечества или Храм Духа. А что могло служить более точной аллегорией для создания лучшего общества, чем строительство реального здания? И естественно, что влияние масонских идей прежде всего проявило себя в архитектуре. Считается, что в XVIII-XIX веках девять из десяти английских архитекторов принадлежали к Тайному братству.
Но когда он познакомился с масонством и вступил в контакт с членами братства? И тут мы вступаем в область предположений и гипотез, часто не подтверждаемых фактами.
С этого момента почти все Великие мастера ложи были герцоги, графы, принцы - будущие английские короли, и это, естественно, привлекало к масонству высшую английскую аристократию и деловые круги. Идущие отсюда пожертвования составили финансовую базу масонства, и это позволило им осуществить одну из своих главных функций - благотворительность. Масоны построили широкую сеть больниц, школ, домов для престарелых и помощи нуждающимся.
Примечания:
1. Сейчас в нем помещается музей Английского банка.
2. Известный теоретик архитектуры Александр Раппопорт считает, что реновский план перестройки Лондона - первый в Европе план постройки города на пустом месте - повлиял на планировку строящегося Санкт-Петербурга. Когда в 1698 году Петр I посетил Лондон, у него уже созревал план строительства новой северной столицы. Царь очень интересовался архитектурой. Для себя и своей свиты он снимал имение близкого друга Рена, архитектора Джона Ивлина, внимательно осматривал новые постройки, в том числе и Кристофера Рена. Возможно (хотя данных об этом не сохранилось), он встречался и с самим Реном и наверняка видел его план перестройки Лондона - первый в Европе план постройки огромного города на пустом месте.
http://www.russ.ru//culture/teksty/arhitektura_i_masonstvo
